Про сказку

дописал сие бред. смеялся сам, остальным смеяться необязательно. оно было написано на заявку, наверное про долго и счастливо и землетрясение, и в ежедневнике история куда милее, но в последний момент я понял, что это не то
персонажи: Изая, Шизуо
жанр: то ли это стеб, то ли это стебный юмор. может просто сильный укур автора.

- Ну-ну, Шизу, - Изая погладил Хейваджиму по волосам и сел рядом с больничной койкой, улыбнувшись раздражающей улыбкой. – Ты думал, что я не приду, а я пришел. Дружок.
«Дружком» назвал Шизуо врач, с которым столкнулся Орихара в коридоре. Невысокий мужчина в белом халате, с редкими волосами, с маленькими поросячьими глазками, которые вечно были устремлены в пол.
«Ваш «дружок» не придет в себя еще часов шесть. Вам следует выбрать другое время для посещения» - промямлил он, и Изая не без скрытого веселья наблюдал, как доктор с усердием изучает свои ботинки. Он еще раз повторил свое наставление, но мешать пройти в палату не мешал, посторонившись и попросив не слишком уж беспокоить больного.
- Я знаю, ты меня рад видеть, - информатор без страха закинул ногу на больничную койку и откинулся на спинку стула. – Я принес тебе книгу. Со сказками. Это русские сказки, но ты их не поймешь по двум причинам. Одна из них заключается в цвете твоем волос.
Посмеявшись над собственной шуткой, Изая даже пожалел, что Шизуо сейчас не в сознании. Пусть бы даже прикованный к больничной койке, но его лицо так весело бы искажалось, пытаясь выразить всю ненависть к Орихаре. Жаль. Было бы хоть чуточку интереснее.
Еще шесть часов.
«Правда что ли сказку прочитать?» - хоть Орихара и говорил по-русски, но читал он достаточно медленно, щурясь и разбирая слово по слогам. Да и сказки это были: Колобок, Про Балду и Морозко. Уж не читать это двадцатилетнему монстру, который давно перерос детсадовский возраст, пусть и ушел не так далеко?
- Представим, что жили и были дед и бабка. И на старость лет, уж не знаю, как там деду удалось, но родилась у них дочка. Яркая, как солнечный лучик. Увы, в придачу она была такая же тупая. Но не в этом счастье женское, поэтому история продолжается, - Изая еще раз провел рукой по волосам Хейваджимы и, вдохновившись, назвал главную героиню Шизуко.
Счастлив был тот, кто эту сказку не слышал, потому что Изая, несмотря на то, что людей он любит, к своей главной героине не испытывал ничего, кроме неприязни и желания обречь её на вечные муки. Бедная Шизуко, пусть и была красива и энергична, но уже в самом начале сказки её глупость обрела её семью на гибель, брата на проституцию, а сама девушка убежала в лес и встретила там змея по имени Тома. Но, как ни странно, к концу сказки, во главе Забытого Королевства стоял сам Изая. И лишь он, смилостивившись и, видимо, почувствовав в первый раз жалость к своей героине из-за немалых страданий, которые она еле пережила, отдал Шизуке в мужья одну из своих дочерей.
«Не стоит винить короля. Уж чем был богат, так сказать» - развел руками Изая, нисколько не задумываясь, что, собственно, играть не для кого.
Жестикулируя, меняя голос, он рассказывал о свадьбе, о ярких пышных тортах, немного пьяных гостях, не забыв упомянуть, что Шизуко тоже влюбилась в дочь Короля, пусть ей в мужья и досталась самая отмороженная и строгая.
- И умерли они в один день, - наконец-то закончил Орихара и хлопнул себя по коленям, – от землетрясения. Довольно-таки странно, что оно случилось на следующий день после их женитьбы. Сказка ложь, да в ней намек. Не зли короля-Изаю, никчемная буйная пешка.
Информатор выдохнул и посмотрел на часы. Еще часов пять перед тем, как Шизуо будет приходить в себя. Лениво, нехотя, чувствуя во рту неприятный привкус и сдавленно ругаясь. Наверное, еще информатора припомнит пару раз для приличия хотя бы.
«Впрочем, - подумал Орихара, вставая со стула и разминая ноги, - пару раз это мало. Может сделать его волосы цвета его героини?»

@темы: Durarara, зарисовки, баловство, 2010

---

AU. Реальность «Дозоров».
Рейтинг: PG
Персонажи: Шизуо, Изая
Дисклеймер: отказываюсь от всего-всего-всего. И реальность и персонажи принадлежат не мне.
От автора: это пойдет в недофанфикшен за банальность и запутанный текст

Сумерки сгущались над городом, заставляя Хейваджиму поежиться и приподнять ворот куртки, что была наброшена на его неизменную форму бармена. Холодно. Небеса, как и за три часа до этого все изливали свои слезы на город, где после захода солнца просыпаются работники Ночного Дозора и засыпает практически весь Дневной Отдел. Цель проста – выискать малейшее нарушение и наказать. Именно по этой причине Светлые следят за Темными ночью, а Темные за Светлыми днем, как бы нелепо это не звучало.
Самого Шизуо не так давно инициировали. Случайно нашли в толпе, когда он пытался прибить одного из кающихся должников, умоляющих дать отсрочку на несколько недель, дорожным знаком. Но, как ни странно, после первого погружения в Сумрак, он стал Светлым.
Пятая за день сигарета окончила свою недолгую жизнь на асфальте, под каблуком Хейваджимы. Еще ночь не началась, но вампиры чувствуют, как через Сумрак в них пьянящим вином вливается сила. Наверное, сейчас Изая млеет от счастья в своем офисе, закинув ноги на стол и довольно жмурясь. Как и все Темные, чувство Силы он обожал.
И уж так получилось, что жизнь Хейваджимы не настолько сильно изменилась после инициализации. Он ненавидел насилие, но использовал его. Единственное исключение - его жизнь стала бессонными ночами, которые он тратил на обход улиц, чтобы точно убедиться, что число жертв не превзошло задуманное.
Свет. Удел светлых – жертвовать десятками ради сотен, сотнями ради миллионов и миллионами ради миллиардов. Даже если среди них будут твои близкие.
Неделю назад убили Тома. Печально, но это факт. И здесь не стоит даже винить Орихару и ему подобных: Тома убила мафия. Заказ сверху, который никак не может быть причастен к Дозорам.
Жертвы всегда будут. Его задача – сделать так, чтобы их было как можно меньше.
И никакой печали. Все умирают, а он будет жить долго, практически вечно, если не даст себя убить или не решит сам уйти в Сумрак. Впрочем, он стал понимать, почему так делают. Почему умирают. Быть светлым – это выполнять свои обязанности, практически не иметь собственной жизни, и не чувствовать себя живым.
- Шизуо, он объявился, - чертовая телепатия, от которой постоянно голова разрывается, не способная выдержать столько мыслей, сколько через неё пропускают. И новость. Эта новость. Даже не стоит уточнять – кто «он».
Все тот кровосос, с которым он учился в старшей школе, не подозревая даже о его настоящей сущности. Улыбался, играл с ним, вечно провоцируя, и лишь потом, после того, как Хейваджиму приняли в ряды сотрудников Ночного Дозора, он понял, зачем Орихара это делал. Он хотел… Он терпеливо ожидал, чтобы Случайный выбор падет на Хейваджиму, чтобы вдоволь наиграться на охоте и выпить его без остатка. Без всякой там инициации.
И, видя в Шизуо силу, Изая все еще питал надежду, что блондина никогда не заметят. И что он никогда не станет для него недоступным лакомством. И, трогая себя за печать, Орихара морщился. На данный момент Шизуо его мог спокойно обратить в пепел.
Не успел, гаденыш.
И не стоит даже затруднять себя поиском Орихары. Для Шизуо он всегда высвечивается где-то на подсознательном уровне, как главная раковая опухоль этого города. Несколько переулков, переходных дорожек, десяток чертовски похожих домов, отличающихся лишь номерами и лицами жителей, сонно созерцающими угасающий город, и он рядом. Чертовски рядом.
- Шизуо, - голос, полный сладкого яд, звучит так близко, словно Орихара рядом. И он появляется рядом, с интересом разглядывая мага второго уровня, поспешно облизывая окровавленные губы. – Ты скучал?
Ни одного пропущенного удара сердца, ни лишнего. За это время ненависть к Изае заметно уменьшилась. Не известно вмешались ли в его мысли руководство, переправив в его голове несколько плюсов на минусы, а минусы на плюсы, подкорректировав его «во благо», но первой мыслью уже было не привычное «убить», а чертово «остановить» и лишь потом «остановить, в данном случае убить».
Он не злится на Орихару-вампира, который не может, да и не хочет справляться со своими желаниями, наоборот, потакая им. Да и логично. Темный же.
Он злится на Орихару-человека, которого знал все свое школьное детство. И на то, что больше его нет. Ровно, как и его жизни.
- Я полон сил. Начнем? – улыбается Орихара и становится перед Хейваджимой, так, чтобы луна вычерчивала его силуэт.
Шизуо молча кивает и кладет руку на столб, чтобы в следующий момент уже вырывать его с корнем. Сегодня этот квартал останется без света. Размахивается и с улыбкой кидается на Изаю, с криком, полным поддельной ненависти, с прежним рвением размазать блоху по асфальту.
Завтра будет выговор. Возможно, наказание и месяц бумажной работы. Но сегодня он окунется с головой в прошлое, почувствует, как закипает от ярости кровь, и снова почувствует себя живым.
А завтра. Завтра будет так, как должно быть.

@темы: Durarara, фанфик, 2010

---

Турция/fem!Греция. "Господин назначил ее любимой женой!". Бонус за Грецию-пацанку, с раздражением взирающую на восточную роскошь.


Здесь фем!Грецию зовут Береника.

Шепот в дальних спальнях возник еще рано утром, когда встала вся прислуга, перебудив жен Турции. И без того плохо спавшие красавицы, обласканные солнцем и всевозможными маслами, мало понимали, в каком именно положении они оказались, и почему на прежде великих богинь в этом доме даже служанки стали смотреть свысока, зная, что с их стороны им ничего не грозит. Никто не собирался исполнять их приказы, особенно после вчерашней свадьбы Господина и Береники, которую Турция так щедро приютил еще ребенком через войну.
По любви или заставили – никто точно не смог бы ответить. Лишь Аллах ведает, что в сердце этой дикарки, в которую Господин влюбился, словно мальчишка, полностью исполняя любые капризы сначала своей подчиненной, а потом уже и молодой жены.
- Господин назначил её любимой женой, - новость по дворцу разлетелась ураганом, вызывая улыбки у слуг, которые в тайне подозревали о таком повороте, и гримасы у жен, не понимающих, как это случилось. Как эта дикарка стала лучше их. Господин назначил её любимой женой, а о них и забудет скоро.
Что уж сказать о Беренике, то она и после замужества нисколько не изменила своим принципам: предпочитала грубую мужскую одежду, каждый день занималась на мечах, не соглашалась добровольно лечь на роскошную кровать и не думала подводить углем глаза, как это делают другие жены.
В детстве дикая, непослушная, словно кошка, перепрыгивающая с дерева на дерево, она была неугомонна. Став чуть старше, она заметно успокоилась, взялась за книги и днями жила в библиотеке, отказываясь приходить на обеды и ужины.
Аднан растил её только для себя, целуя колени и заискивающе заглядывая в её лицо, которое и не думало одарить его хоть слабой улыбкой.
Береника не любила роскошь, которой он мог бы её одарить. Она выкидывала его подарки, не беря ничего. Она была свободна, даже находясь в заключении. И чего уж точно не хотела, чтобы её клетка была золотой. И Греция рывком вырвется из его рук, бросит его библиотеку, откажется от той чудесной жизни, которой они могли бы жить.
Впрочем, Аднан уже об этом не вспомнит, когда через века он зайдет навестить бывшую жену, бросившую его за глоток свободы, и не без удивления наткнется на маленького мальчика, чертовски похожего на свою мать и Садыка.

- Это мой сын? – как можно спокойней спросил Аднан, хотя внутри все пылало и заманчиво нашептывало не сдерживаться. Скрутить Грецию, как это было в те времена, когда девчонка, пренебрегающая его правилами, попадала в карцер на несколько дней, а то и недель. Для её же блага. И тогда она была обязана его известить о том, что он стал отцом.
- Ты мне ничего не сказала.
- И не собиралась говорить. Это ребенок Бога.
- С каких пор ты меня чествуешь столь высоким именем, разделив со мной ложе лишь трижды?..
Её глаза полыхнули ненавистью, после чего она, нахмурившись и плотно поджав губы, как это делала в тех случаях, когда Садык задевал её за живое, сделала шаг вперед. Она до сих пор смотрела на него снизу вверх, не став выше ни на сантиметр, все еще отказываясь носить женскую одежду и принадлежать хоть кому-то.
Аднан с усилием оторвал свой взгляд от плотно обтягивающей грудь легкой рубашки Греции, и не смог не заметить, что Береника уж слишком принципиальна, раз игнорировала даже такую вещь, как бюстгальтер.
И был ли смысл её отпускать так рано? Эту еще молодую страну, полную амбиций и своих тараканов, которых Садыку никогда не понять, еще не вошедшую в зрелость и не познавшую всю сладость любви и жизни? А он бы дать ей все это, лишь пожелав.
- Я хочу, чтобы ты ушел. И больше даже носа не сунул на мою территорию. Даже когда здесь Япония, - она сложила аккуратненькие ручки на груди и посмотрела на Аднана, как на равного ей, грозно сверкая глазами. – И я хочу, чтобы ты забыл про него, Турция.
- А теперь выслушаем, что хочу я? – ухмыльнулся Садык, наклонив голову набок. – Я хочу растить своего сына. Хочу, чтобы ты перестала дурить. Хочу, чтобы… Сколько у меня желаний осталось, кстати?
- Дурак, - едва сдержала улыбку Береника.
- Мам, пап, дождь начинается, - обеспокоено протянул малыш и немного сонно потер глаза.
- Пап?..
- Пап? – Садык сам не заметил, как его губы растянулись в широкой улыбке. – Начнем сначала? Привет, наследник Османской Империи!
Аднон сел на корточки и протянул к малышу руки, жестом показывая, что он не опасен.
- Турции, - поправила Береника и подтолкнула ребенку к отцу, подумав, что… это ей что-то очень напоминает.

@темы: фанфик, 2010, APH

---

Название: Шпионское AU
Автор: king_marionette
Персонажи: Шизуо, Изая
Рейтинг: PG (уже за нескольких слов)
Жанр: юмор
Дисклеймер: отказываюсь от прав
От автора: тут много домашнего… эээ.. наверное тепла. И по смыслу оно является продолжением этой зарисовки

- А теперь честно, - практически спокойно произнес Шизуо, но это спокойствие стоило ему трех сигарет, которые он выкурил практически разом. – Ты его подкупаешь, чтобы он давал нам одноместные номера?
- Ну что ты, рыбонька моя, - Изая рассеяно посмотрел по сторонам, оценивая комнату, заглянул в туалет, ванную и, в конечном счете, оказался доволен.- Я просто мечтаю переспать с психически неустойчивым парнем, который вместо того, чтобы вставить ключ с замочную скважину, вырывает дверь с мясом. Именно по этой причине я плачу боссу из своего кармана, чтобы он мучил и тебя и меня, останавливая нас в одноместном номере. Ты тако-о-ой умный, на самом деле. Но попрошу тебя больше не показывать эту черту характера. Видишь ли, она меня не возбуждает.
- Ублюдок, - практически без злости отмахнулся Шизуо и заглянул в холодильник, возрадовавшись лишь одному его существованию.
За два месяца совместной работы Орихара и Хейваджима привыкли друг другу, смирившись с существованием нежелательного, но очень нужного напарника, хотя никто в этом признаться не собирался.
- Скинемся? Тот, кто проиграет три раза, идет в магазин и за свои деньги покупает сладкое.
- За свои же и купишь. Когда пойдешь в магазин, не забудь купить нормальной еды.
- Ты!..

Даже для блохи Орихара спал уж слишком расковано, то и дело поворачиваясь с одного бока на другой и закидывая ноги на Хейваджиму. За что, собственно, и оказывался на полу еще в середине ночи. К утру он пинал Шизуо в бок и снова залезал на кровать, на этот раз со стороны блондина, вызывая недовольное бормотание и иногда теплые объятья, от которых спешил избавиться как можно скорее.
- Жарко. У меня синяки от твоих лапищ остались, - протянул Орихара, рассматривая свое тело в зеркале. – Даже дышать больно.
- Жаль, что не обнял покрепче, - пробурчал Хейваджима, вытирая лицо.
- Шизу настолько меня любит, не хотел бы отпускать никогда-никогда? – брюнет повернулся к бывшему бармену и состроил глазки. – Честно, это самая противная вещь, которую мне доводилось слышать.
- Заткнись.
- Как гру-у-убо.

- Я забрался на твою ебаннутую крышу! Что теперь? – рыкнул Шизуо, пытаясь отдышаться.
- Иди к лифту и спустись на первый этаж. Мы ошиблись со зданием.
- Блять. Ради этого я на присосках забрался на пятидесяти этажное здание?!
- Ну… Все-таки больше ради моего развлечения, Шизу. Эти здания та-а-а-ак похожи, - Орихара театрально вздохнул. – А мои мысли только о тебе и о синяках после тебя. Ты так жесток, что… Да, я тебе сказал, что босс считает нас парой, поэтому у нас постоянно одноместные номера? Я ему намекнул, что у нас скоро будет юбилей первого раза, как мы занялись любовью, так что через дня три нам пришлют ящик шампанского и клубники со сливками. Но если ты будешь груб…
- И-и-и-и-иза-а-а-а-ая-я! Заканчивай уже всем людям морочить голову насчет моей ориентации!
- Ну-ну, Шизу, труба не виновата здесь. Плюс она из алюминия, а микроавтобус нам выделили из кре-е-е-епкой брони. На тот случай, если ты снова кинешь в меня сейфом весом в сто килограммов. Разве я не прелесть? Я настолько люблю тебя, что не дам себе умереть.
Хейваджима вздохнул и сел на край крыши, свесив ноги вниз. Стоит признать, его напарник был еще той блохой, любящей доводить. Он никогда не замолкал, пинался во сне, пытался задеть за живое, но… Изая был чертовски полезным на заданиях и… прекрасно готовил. В какие-то моменты Шизуо и правда думал, что он человек семейный, с тяжелой работой и язвой-женой, которую ненавидит. Впрочем, а кто своих жен-то любит?
… Интересно, а если полить микроавтобус бензином и «случайно» бросить окурок вниз, блоха успеет выбраться или нет?

@темы: Durarara, фанфик, 2010

---

Название: Дневник Гокудеры
Автор: king_marionette
Бета: Шел aka Лана
Пейринг: 8059, 6927
Состояние: закончен
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance
Разрешение на размещение: с разрешения автора
Дисклеймер: персонажи не мои, ни на что не претендую
От автора: посвящаю любимой Эсп

1 глава

Because I want it now
I want it now
Give me your heart and your soul
And I'm breaking out
I'm breaking out
That’s when she'll lose control
(Muse – Hysteria)

Дождь резко перешел в ливень к середине ночи. Тяжелые громоздкие капли отбивали барабанный марш на крыше, бились в окна, чтобы в следующий момент безвольно скользнуть по стеклу вниз, на землю. Ямамото, для которого каждая капля весила не меньше пятикилограммовой гири, поморщился и повернулся на бок.
Темнота в комнате давила, вызывала самые нездоровые ассоциации, так и хотелось встать и несколько раз привести мысли в порядок методом монотонного постукивания лба об стенку. Но нет, он не настолько обезумел, чтобы ночью вылезти из теплой кровати ради каких-то двух-трех минут самобичевания.
Комната… Комната его, бесспорно. Стены, окрашенные в теплые цвета, белые прямоугольники, оставшиеся от плакатов с популярными бейсболистами. У входа пару полок с DVD-дисками, MP3-диски, занимающие где-то полшкафа – обычный хлам, который мечник все так и не выкинул со времен школы. Все было некогда: все свободное время или бейсбол, или игра в мафию. А как вспомнить, что там, в этом шкафу-то. Несколько остов из какого-то ранее популярного аниме, несколько дисков с блюзом, а в остальном давно уже непопулярные группы, поющие про цель в жизни, свободу, победу, любовь. Когда-то он в них верил. Когда-то он их даже напевал. Боже, что за детский сад…
Всего дисков было около ста. Может, десятком больше, может, десятком меньше.
И в их состав входили даже несколько дисков Гокудеры, которые Ямамото так и не прослушал. И все-таки не отдал. А сейчас уже не вернуть, нет смысла, так как Хаято уже лет пять перестал слушать излюбленный рок – не хватает времени, он как-никак Правая рука Десятого и держится достойно, кстати…
Хранитель Дождя повернулся на бок и обнял хрупкую спину спящего рядом любовника. Зарылся носом в пепельные волосы, с упоением вдохнул запах знакомых до сладкой дрожи сигарет и закрыл глаза, надеясь, что ему ничего не приснится.
К сожалению, в этом мире ничего не зависит от нашего желания. Сон вскоре настиг его и опутал крепкой паутиной.

Слепо пытаясь выжечь все живое, лето уходило медленно, все норовя оглянуться и сделать несколько шагов назад. Дыхание подрывника кажется прохладным по сравнению с обжигающим воздухом.
Белоснежные простыни, неуклюжие поцелуи и румянец на щеках блондина – все это медленно и сладко сводило бейсболиста с ума. Руки Такеши неторопливо скользили по обманчиво хрупкому телу подрывника, словно бейсболисту хотелось запомнить каждый изгиб желанного тела на ощупь. Кожа после загара стала чуть красноватой, в некоторых местах даже слезала тонкой пленкой, в то время когда кожа Ямамото после лета приобрела коричневатый оттенок, хотя он под солнцем провел намного меньше времени.
«Прекрати, бейсбольный придурок», - едва ли не всхлипнул блондин, когда мозолистые пальцы дошли до серебряной пряжки ремня.
«Гокудера, просто будь моим, - прошептал ему на ухо Ямамото. – Ты ведь хочешь этого. Ведь правда?»
«Ничего подобного, не обольщайся, дубина», - отказ звучит настолько неправдоподобно, что Такеши не обратил на него ни малейшего внимания. Особенно если учесть, что руки подрывника в тот же момент обняли его за шею и не подали даже надежду на то, что мечник сможет отстраниться от Хаято даже на мгновение.

Ямамото проснулся от тяжелых шагов, которые становились все громче и громче, и в конце концов окончились оглушительным грохотом – дверь в комнату сорвалась с петель, и в дверном проеме показался недовольный подрывник. В свои двадцать три года Хаято уже потерял детскую округлость лица и, несмотря на то, что курил все это время не переставая, почти догнал Такеши в росте, так как попросту не мог себе позволить проиграть бейсболисту хоть в чем-нибудь.
«Особенно во вкусе», - с ухмылкой думал Гокудера, осматривая комнату Такеши. Да, зря он выбил дверь, но ничего, этот придурок поставит новую, не развалится. Может, подрывник ему даже поможет, если его попросят как следует.
Румянец на щеках блондина был не так заметен, как в лифте, в который тот вбежал в последний момент и едва ли не впечатался в противоположную стену. Тут три, не три, сколько не стой за дверью мечника, переводя дыхание, все равно не удалось от него полностью избавиться. Да и зачем он бежал? Живет через улицу, пять минут пешком, не опоздал бы… и не было причин спешить, все равно Ямамото соберется через часа два, а то и три. Так же, как и может спокойно пропустить слова подрывника мимо ушей и спать целый день, не уведомив об этом Тсуну.
Хранитель Урагана недовольно помял в руках пальто и покосился на тело мечника, так свободно раскинувшееся на кровати. Чуть ниже, на джинсах, резко звенела серебряная цепь, подарок Десятого на день рождения, случайно задетая коленом.
- Ямамото, - фамилию мечника Гокудера выговорил по слогам, переводя дыхание. – Какого хрена, Ямамото? Ты снова? Мать твою, я спрашиваю, ты снова за старое? И тебе похрен, что Вонгола…
И снова нудные лекции о том, как он должен быть благодарен Тсуне и Вонголе, что он должен оправдывать их влияние и хорошую репутацию, а вместо всего этого Такеши то и делает, что надирается и всю ночь прожигает в барах. Нет, вроде Ямамото и не был против убаюкивающего жужжания, если бы это жужжание обычно не заканчивалось довольно-таки болезненными синяками, а иногда бывало, что и громкими взрывами.
- Угадал, похрен, - буркнул Хранитель Дождя, переворачиваясь на другой бок и утыкаясь носом в подушку. – Не забудь закрыть за собой дверь. С той стороны. Как всегда.
- Ямамото, - голос Хаято не предвещал ничего хорошего. Возможно даже, при других обстоятельствах, Ямамото бы отступил, но сейчас, после прекрасного вечера и бурной ночи, хотелось больше всего принять вызов и дать наконец-то отпор нарывающемуся подрывнику.
Все-таки ведь сегодня воскресенье…
- Ты понимаешь, что сейчас середина недели…?
Или нет, сегодня не воскресенье.
В спину Ямамото уткнулся все еще спящий юноша и что-то сонно пробормотал. Такеши вздохнул, если проснется и этот, то шума будет в два раза больше, а продуктивность останется на нуле. Нет, этого нельзя допустить.
- … и ты постоянно приходишь пьяным на базу. Я уже молчу, что чуть ли не каждый день вижу тех недоносков, с которыми ты спишь. И почему они все так похожи на меня… То есть, мне плевать, если на то уж пошло, но если ты подведешь Десятого, то я тебе… - Такеши повернулся, взгляд убийственно холодных глаз скользнул по телу Хранителя Урагана, который в этот момент почувствовал странную дрожь, пробежавшую по спине. Нет, он не боялся Ямамото. Да кто вообще будет бояться бейсбольного придурка, который только и умеет, что битой махать, просто… это жутко.
Глаза мечника были заполнены неподдельной злобой, раздражением, холодной сталью и чем-то еще. Хаято даже не хотел знать чем. Ничем хорошим.
Сколько бы он ни пытался найти себе оправдание, сколько бы ни отрицал, но взгляд Ямамото с недавней поры стал приводить его в неподдельный ужас. Такое чувство, будто он общается с обезумевшим животным, чья цель проста и понятна - в любой момент вгрызться тебе в глотку и хорошенько отужинать тобой.
Хоть Такеши в последний год травил свой организм выпивкой (бывало, что низкопробной) и сигаретами, забросив тренировки и Вонголу, однако он до сих пор был опасен, а в последние время он стал еще и непредсказуем.
«Как мечник Варии. Только Скуало сдерживает честь, обещание и Занзас, направляющий его жажду в нужное русло. Десятый, конечно, великолепный босс, но держать на цепи он не умеет».
Сам же Хаято чувствовал себя упрямым дрессировщиком, у которого не получалось укротить животное, но все равно приходилось лезть к нему в клетку. Причем, только потому, что больше некому.
В то мгновение, когда Гокудера был уже готов развернуться и выйти из квартиры, Ямамото расслабленно зевнул и улыбнулся обычной, немного рассеянной, улыбкой. Взгляд мечника стал прежним, однако у Хаято до сих пор не проходило ощущение, будто за ним наблюдает все тот же голодный зверь. Где-то там, внутри веселых медово-ореховых глаз, притаившись и выжидая момента.
- Я поставлю чай… Нет, ты ведь кофе пьешь, правильно?
Мечник встал, прикрывая собственную наготу простыней, и, едва пошатываясь, побрел на кухню. Остановился он лишь один раз, когда проходил мимо подрывника.
- Кстати, чем ты выбил дверь? Я думал, Тсуна запретил тебе носить динамит в город, - Ямамото потер щетину и, чуть пощурившись, зевнул. Гокудера неожиданно для себя улыбнулся:
- Ногами, придурок.

Кофе оказался обжигающим и несладким. Хотя «несладкий» - это слабо сказано. Кофе был практически соленым – лишь черт знает, что в него такого добавляет Такеши, чтобы взбодриться по утрам. Однако Хаято нашел для кофе другое применение – через фарфоровую чашку он хорошо греет руки, слабо обжигая пальцы - это было как раз в этот слякотный декабрь, который не принес с собой долгожданных морозов.
Хаято оглянулся. Кухня очень хорошо сочеталась с кофе – горькие кофейные цвета на кухне преобладали больше приятного персикового оттенка. А казалось, ремонт был лишь два года назад. Что с краской уже успело приключиться?
На столе скатерть в смешных мишках, прожженная сразу в нескольких местах – скорее всего Ямамото, когда сидел за отчетами, не успевал вовремя стряхивать пепел.
На губах блондина появилась улыбка и тут же исчезла: зевая и завернувшись в серый махровый халат, на кухню вошел Такеши.
- Тсуна все еще занят? – улыбнулся мечник, сев напротив подрывника. – Я не думал, что налаживание связей с новой семьей окажется настолько длительным процессом.
Гокудера нахмурился. Он пришел не для того, чтобы решать проблемы семьи – этого хватает и на базе. Он пришел для того, чтобы вбить хоть немного мозгов в эту бейсбольную башку и сломать мечнику шею в случае неповиновения.
- Ну, ты ведь пришел не из-за этого, да? Зачем, кстати? - орехово-карие глаза чуть сощурились, будто боясь выдать заинтересованный блеск.
- На твою харю полюбоваться запойную, - зло ответил подрывник, явно собираясь еще раз поговорить на эту тему с Хранителем Дождя, но, передумав в последний момент, как бы между делом добавил: - Я переезжаю на базу. Завтра.
Молчание и пристальный взгляд зеленых глаз, побуждающие к ответу или хоть к какому-нибудь действию.
«Нарываешься, Гокудера», - Такеши облизнул губы и на несколько мгновений представил, как валит Хаято на стол, руки сразу же оказываются под рубашкой, медленно скользят по гладкой коже. И дальше все в ускоренном темпе: он впивается зубами в его шею, коленом раздвигает ноги, резким движением стягивает джинсы, рвет рубашку на куски… Из неё, кстати, получится прекрасный кляп. Руки он завяжет чем-нибудь еще. К примеру, полотенцем, что находится слева от Хаято.
Ямамото тяжко вздохнул, прогоняя соблазнительную картину, и зашуршал пакетом, доставая оттуда свежее печенье. С виду он совершенно спокоен, хотя все тело пылало огнем. Ни проявленного интереса, ни дополнительных вопросов о переезде.
- Ну и хорошо, - улыбнулся Хранитель Дождя, понимая, что молчание затянулось, и пора бы прекратить эту глупую игру.
Черт, на что можно было надеяться? На то, что он не будет сопротивляться? Глупо, Такеши. Пора бы уже понять, что Хаято не дастся. Не согреет своим пламенем, не хлопнет по плечу, пробормотав что-то подбадривающее, и уж точно не коснется теплыми губами виска в нужный момент, как делал это раньше.
- Помоги, будь добр, с переездом, а? – к удивлению Ямамото, именно подрывник сделал первый шаг.
- Хорошо. Нет проблем. Конечно, - улыбнулся Хранитель Дождя. Его рука сама потянулась заправить непослушную серебристую прядку за ухо, как в старые добрые времена, но бейсболист заметил на себе чей-то взгляд. Расцветшая было на губах Хранителя Урагана слабая полуулыбка тут же угасла.
Зеленые насмешливые глаза только что проснувшегося и едва знакомого блондина, чье тело было укутано утепленным одеялом, источали излишнее любопытство. С одной стороны, он оказался в совершенно незнакомом доме, куда привел его брюнет, с другой стороны, настолько умильная, едва ли не семейная, сцена на кухне не могла не привлечь его излишнего внимания.
Юноша смешно нахмурился, будто вспомнив о чем-то важном, и переступил с ноги на ногу. Нижнего белья, как заметил Хаято, на нем не было. Гокудера покривил уголком рта, однако замечания делать не стал, прекрасно понимая, в каком сейчас состоянии мечник. Он-то и вчерашнее утро вспомнить не может, не то что вечер…
- Где у вас тут туалет? – высокомерно спросил юноша, не понятно к кому обращаясь, то ли к Такеши, то ли к Хаято.
- Выйдешь в коридор – вторая дверь справа, - улыбнулся Ямамото, указывая на кухонную дверь.
Юноша кивнул и, развернувшись, поплелся в коридор, то и дело оглядываясь назад.
- Я даже во второй раз спрашивать не буду, почему все твои любовники так похожи на меня. Странно, что ты их не просишь себя подрывать для полноты образа, - казалось, Хаято попросту смирился едва ли не каждый раз видеть, как из квартиры Хранителя Дождя выходит кто-то посторонний. Обычно блондины, немного худощавые, с распухшими от поцелуев губами и вполне довольными улыбками.
Сначала, конечно, подрывник грозился взорвать Такеши ко всем чертям, даже в подтверждение своих слов щелкал зажигалкой у фитиля, а когда мечник в ответ лишь смеялся, лез в драку. Гокудера дважды ломал Ямамото нос, пять раз они расходились с синяками - ничья, и однажды бейсболист все-таки смог повалить его, не отпуская ворот, притягивая к себе. Как только подрывник вспоминает об этих моментах – хочется проломить в этой тупой бейсбольной башке лишнюю дырку. Тот раз можно считать чистой победой мечника…
…Сначала Гокудера зажмурился, ожидая удара, которого так и не последовало. Хаято все не решался открыть глаза, чувствуя на губах тяжелое дыхание мечника. Потом легкое касание чужих губ, внезапно переросшее в глубокий долгий поцелуй. Подрывник почувствовал, как руки бейсболиста, легли ему на талию, тут же обнял мечника в ответ, совершенно не сопротивляясь ласкам. Спас звонок от Десятого, который продлился с минуту. Целую минуту Такеши хмурился, не сводя глаз с лица Хаято, который непринужденно болтал с Тсуной, напрочь забыв о своем положении и зависшим над ним мечником.
Мобильник был снова убран в карман брюк. Блондин поднял глаза.
- Я не хочу с тобой иметь таких дел. Мы, кажется, с тобой все решили пять лет назад. Не повторяй своих же ошибок, дубина. Я тебе не пара.
Ямамото улыбнулся, утыкаясь носом в грудь Хаято и прерывисто дыша, но ответить не решился…
Слава богу, прошел уже месяц. Ни звонков, ни объяснений с чьей-либо стороны. Они притворились, как будто ничего не было. Как и того полугода, что им подарила юность. Цветущая холодная весна и сжигающее, полное постыдных воспоминаний, лето. Первое и последнее их лето.
- Гокудера, если тебе это не нравится… То есть, если тебе не нравятся мои любовники на ночь, то почему ты мне отказал тогда? Почему ты отказываешь мне сейчас? Хаято, ответь на этот вопрос хоть раз.
«Скажи мне, ты ревнуешь? Ведь так?»
Несколько мгновений Хаято неотрывно смотрел на мечника, который в свою очередь не собирался отводить взгляд. Значит, для него это так важно?..
- Гокудера, - рука Такеши коснулась ладони подрывника, который в этот момент отпрянул от стола, словно ошпаренный. Его лицо залил румянец, руки едва дрожали, а губы жадно хватали воздух, будто бы Хранитель Урагана все это время не мог дышать. Лишь Бог знает, о чем он думал мгновение назад.
- Завтра утром приходи. У меня много вещей, - бросил Хаято и встал из-за стола.
Сдавленное короткое ругательство, нервное чирканье зажигалкой, резкий хлопок дверью и, кажется, в этой квартире никогда не было никакого Гокудеры Хаято, Хранителя Урагана Вонголы.
- И это уже не в первый раз, - Такеши задумчиво прижал незажженную сигарету к губам.
- Он у тебя всегда такой нервный, милый? – из-за угла показалась недовольная мордашка, все такая же заспанная и любопытная, по которой было видно, что юноша все-таки позволил себе подслушать чужой разговор.
- Нет. Обычно он нежный и покладистый. Прыгай домой, мне тут надо по делу позвонить старому другу, - улыбнулся Ямамото и поднял телефонную трубку. Его пальцы прекрасно помнили его номер, все-таки один звонок в месяц был просто необходим.
Сначала речь заходила о тренировках, потом уже о выпивке, в самом конце разговора были дела сердечные, требующие и лишнего внимания, и мнения со стороны.
- Алло, Скуало?

Ямамото редко когда появлялся не вовремя – ему были рады всегда. Гокудера не мог этого не заметить. Нередко у него появлялось чувство, что даже если мечник в три часа ночи ворвется в чью-нибудь квартиру и просто улыбнется его хозяину, то и тут он окажется очень даже вовремя. Впрочем, так оно, кажется, и было.
Но сегодня бейсболист явился совсем в неудобное время, хотя Хаято так и не удосужился вчера поднять трубку телефона, чтобы уточнить, когда именно Такеши должен прийти. Впрочем, Ямамото был другого мнения, все-таки он пришел в тот момент, когда Гокудера только вышел из душа.
Серебро еще влажных волос, прилипших ко лбу, чуть покрасневшая от пара бледная кожа, капли медленно стекающие по груди Хаято – когда в последний раз такое зрелище открывалось Ямамото? Года два назад, кажется. Они тогда в Италии пошли в сауну вместе с Варией. Правда, Такеши сидел слишком далеко от Хранителя Урагана (все-таки он весь день должен был провести со Скуало, который, кажется, единственный в Варии мог его понять - Супербиа был не первый год влюблен в босса), поэтому тот случай можно не брать в счет. Получается, именного с того злосчастного лета он был лишен привилегии видеть распаренного раскрасневшегося блондина после душа. Целых пять лет.
- Я… Ямамото? – Хаято слишком резко сделал шаг назад, и полотенце, еле-еле державшееся на бедрах, скользнуло вниз вместе с взглядом Такеши.
Мечник сглотнул и, сжав зубы, несколько раз безуспешно попытался отвести взгляд в сторону и не поддаться искушению. Он прекрасно знал, что Хаято жесток. Мог спокойно позволить себя поцеловать, прикоснуться, и тут же оттолкнуть в сторону, объясняя лишь тем, что все было кончено пять лет назад. Они якобы доказали друг другу, что вместе быть не могут.
Скомкав куртку, Ямамото прижал её к себе, гипнотизируя заинтересовавшую его часть тела Гокудеры.
- Что? Я надеюсь, ты не будешь потом это вспоминать по ночам, держась за член, – Хаято видимо, веселила такая ситуация, хотя улыбка так и не озарила его лицо. – Проходи в комнату. Остальные придут через два часа.
Гокудера быстро нагнулся за полотенцем, в последний раз окинул мечника взглядом, полным усмешки и настороженности, и скользнул в ванную, не забыв за собой запереть дверь. Чертов мечник.
Хранитель Урагана резко крутанул кран с холодной водой и что-то сдавлено прорычал.
Полотенце во второй раз полетело на пол, но на этот раз его туда отправил подрывник.
Вцепившись в бортик ванной, Хаято перегнулся и подставил голову под холодную струю, пытаясь смыть румянец со щек и унять нервную дрожь. Он молодец. Он смог не выдать себя. И пока у него это получается, все хорошо, можно и дальше держать дистанцию.
Но… Этот взгляд. Черт. На несколько мгновений ему снова показалось, что на него смотрит все тот же голодный зверь. Где-то там, за медово-ореховыми глазами, полными теплоты и улыбки, скрывался убийца. Это точно. И нельзя сказать, что подрывник так уж ждал встречи с ним.
«Чертов бейсбольный придурок».

Такеши прошел в комнату. Она нисколько не выглядела пустоватой, хотя владелец хотел съехать из неё уже на следующий день. Наоборот, она казалась еще более захламленной, чем всегда.
Белье, сложенное в несколько стопок (все-таки Гокудера любил порядок во всем), пустые коробки дожидались своего часа в углу, диски были сложены в одну стопку (чуть приглядевшись, Ямамото понял, что они еще и разложены в алфавитном порядке), заряжающийся ноутбук на столе, который Хаято использовал, как обеденный, так и письменный.
Ураган имеет свою организованность, как бы странно это ни звучало.
Это был не первый переезд. Третий, если Ямамото не изменяла память. Сначала Хаято искал дом, что будет ближе к дому Тсуны, потом уже ближе к базе, а сейчас Гокудера собирался уйти жить на базу. Конечно, там есть и тренировочный зал, и Десятый там бывает чаще, чем дома. И все равно, эта затея чертовски не нравилась мечнику.
Хотя его тоже можно было понять. Все-таки Гокудера жил недалеко от него и, как самый ближний из всей Вонголы, заходил по утрам, чтобы разбудить, растрясти и отправить работать.
«Ты должен быть в Вонголе, на то воля Десятого. Я с этим смирился. Так подними свою задницу, наконец, и иди работать. В противном случае я проломлю тебе череп и полюбуюсь на твои мозги… Или что там у бейсболистов?»
Такеши присутствовал на всех переездах. Приходил он всегда раньше остальных, поэтому первая банка пива из холодильника была его. Хаято же ждал, пока придет Тсуна и остальные. Впрочем, нет. Гокудера ждал лишь Тсуну.
Погрузив коробки в фургон (обычно это занимало минут 10, не больше) все поднимались наверх и дружно освобождали холодильник от продуктов. Пили за «прощание с квартирой», через несколько дней пьянка повторялась, но уже на новом месте жительства.
В этот раз Хранитель Урагана не был готов к тому, что кто-то придет настолько рано. Да и не скажешь, что одному человеку под силу упаковать содержимое комнаты в коробки всего лишь за два часа.
Мечник поплелся к кухне, открыл холодильник и нашел несколько банок пива. Ну, раз он пришел настолько рано, то, возможно, оно и к лучшему. Можно будет безнаказанно покопаться в белье Хаято. Причем, возможно, еще и с его разрешения.
Весело усмехнувшись этой мысли, Ямамото открыл банку и, вернувшись в комнату, развалился на диване.
Через дня два-три в Японию приедет Скуало. Обычно именно бейсболист приезжал в Италию ради встречи, но на этот раз вроде бы как они с боссом снова поссорились, и теперь Супербиа решил, что если Мухаммед бегает от горы, то горе надо плюнуть на это на редкость бестолковое дело и успокоиться. А успокаивается Варийский мечник лишь тогда, когда его и Варию отделяет как минимум шестьсот километров.
Впрочем, Такеши был рад и этому. Он хорошо ладил со Скуало.
И да, Ямамото со скрытой радостью заметил, что и в этот раз первая банка пива была его.

Он нашел его не сразу. Сначала Ямамото не понял, что это. Дневник?
«Ну да, Гокудера ведет дневник, записывая туда тех, кого необходимо взорвать. Готов поспорить, половина населения Японии уже занесена туда», - неожиданная мысль, полная сарказма, развеселила мечника. Дневник и Гокудера. Дневник, для ведения которого нужна выдержка, упрямство писать туда каждый день и открытость. Те качества, которыми подрывник стал обладать не так давно.
Обтянутый кожей и с выжженными черепами (Ямамото смутно догадывался, что это «украшение» сотворил Гокудера сам), не толстый, не тяжелый, но спрятать такой под рубашкой или положить в карман нельзя – слишком широкий.
Такеши открыл первую страницу.
«26 марта. Слякоть. Десятый дома. Узнав об этом, не пошел в школу, купил риса и лег спать. Проснулся вечером от того, что хотелось курить. Вышел на балкон, посмотрел на звезды, потом взгляд сам собой упал на происходящее внизу. Странно, я не знал, что Ямамото так поздно возвращается с тренировки. У этого парня совсем нет мозгов, наверное, раз уделяет столько времени настолько тупой игре. Ну, пусть махает битой дальше, лишь бы не забывал о том, что иногда вместо биты в его руках должен быть меч, который когда-нибудь спасет жизнь Десятому. Впрочем, я очень надеюсь на то, что до такого не дойдет, и бейсбольный идиот подохнет в канаве. Он все время встает у меня на пусти. Черт, кипит чайник…»
Запись прервалась, видимо Гокудера решил, что конец записи вполне логичный, то ли просто потерял мысль и подумал, что больше дневнику знать не положено.
Ямамото усмехнулся и закрыл дневник.
В его руках появился козырь. Осталось только вынести этот козырь из квартиры как можно незаметнее, и как можно подробнее изучить дома.
- Ты чего там? – Гокудера отвлекся от складывания дисков в коробку. – Нашел что-нибудь?
- Нет, - быстро соврал Такеши, отведя взгляд. Прошли годы, но со временем лучше врать он не стал. Не научился. Да и не надо было.
Хаято, быстро потеряв интерес к мечнику, вернулся дискам, чем бейсболист поспешил воспользоваться – выскользнул из комнаты, быстро пихнул дневник во внутренний карман куртки и поспешил обратно.
- Что это было? – мрачно поинтересовался подрывник, не оборачиваясь. Он, может, и не видел, как Ямамото рванул из комнаты, однако, он это слышал. Причем прекрасно. – Только не говори, что ты копался в моем нижнем белье и решил вынести «сувенир».
«Докатились. Меня из брошенного возлюбленного перевели в категорию извращенцев», - невесело усмехнулся Такеши. Он было открыл рот, чтобы возразить, но что он мог ответить? Нет, но вместо этого я взял у тебя твой дневник, где ты на первой же странице пожелал мне смерти? Кстати, ты не против, если я пороюсь в твоей личной жизни?
Нет, это хуже, чем красть нижнее белье.
Черт. Уж лучше так.
- А ты против? – улыбнулся Ямамото и сделал несколько шагов к Хаято. Быстро опустился вниз, чтобы их лица были на одном уровне. – Мне очень одиноко ночью. Особенно, когда у меня дома нет шлюх. Так что я подумал, ты будешь не против, если я позаимствую у тебя… Ну, ты понимаешь.
Рука мечника скользнула по щеке подрывника и приподняла подбородок.
Нарывается, и прекрасно это знает. Надо сделать хоть что-нибудь, чтобы Хранитель Урагана в спешке не вспомнил о том, что Ямамото отлучался. Хотя бы до конца этого вечера, а там плевать.
- Ты захотел по морде, да? – в голосе Хаято слышатся металлические нотки, однако Такеши уловил в нем и страх. Но сомнений не было – если понадобится, Хранитель Урагана постоит за себя и не посмотрит, из какой ты семьи – своей или вражеской.
Ямамото невольно улыбнулся, когда его губы скользнули по щеке подрывника. Редко когда он позволял себе свободу действий, слишком мучительной была расплата. И дело даже не в том, что Хранитель Урагана после таких выходок пытался на некоторое время изолироваться, а в том, что в душе мечника такое чувство, как любовь, просыпается очень быстро. И контролировать себя не получается.
Любовь – вирус, который ломает человека. Сначала ломает здравое мышление, потом гордость, эгоизм, чувство времени и контроль над собой. Делает из своей жертвы едва ли не раба того, кого человеку не посчастливилось полюбить.
Подрывник что-то бурчит, отталкивает его и пытается повернуть голову так, чтобы мечник даже при желании не мог добраться до губ.
- Слишком много себе позволяешь, дубина, - прошипел Гокудера, и Такеши с улыбкой позволил подрывнику нанести первый удар. Безобидные и быстрые поцелуи со стороны Хранителя Дождя заставляли Хаято вертеться из стороны в сторону, защищая только что атакованное место.
Постепенно возня превратилась в шутливую драку, где поцелуи мечника сменились легкими ответными тычками и защитными блоками.
Когда пришли остальные гости, Хаято забыл о том, что Ямамото вроде бы как что-то взял. Или просто сделал вид, что забыл, решив, что даже если это и нижнее белье, то не выяснять же этого при Десятом.
Кстати, о Тсуне. Он все-таки нашел время и пришел помочь с переездом, тем самым вызвав в свой адрес лишь лишнее обожание со стороны Гокудеры.
Унести дневник оказалось легко.

«27 марта. Холодно.
Десятый все еще болеет. Самая обычная простуда заставила босса Вонголы слечь. Это кажется немного смешным, хотя у меня и в мыслях нет усмехаться над Десятым. Конечно, я верен ему и буду доказывать это бесконечно, но с другой стороны, у меня есть и гордость, и самообладание. Если бы хриплый голос босса не приказал мне не приходить к нему под страхом заражения, то я бы уже давно сидел у его кровати с несколькими килограммами апельсинов.
Я пошел в школу, кстати. Делать дома особенно нечего, если только спать… Впрочем, я заснул на середине урока под монотонное бурчание старого козла, который однажды испытал удачу шлепнуть меня указкой по руке. Если бы не Десятый, не быть бы ему живым на этом свете и не мучать учеников своими требованиями.
Проснулся на перемене от того, что меня хлопнули по плечу. Оглянулся – Ямамото. Впрочем, спрашивать о том, что ему нужно – бесполезно. Идиот ведь. Этот идиот, которого в детстве, кажется, то и дело избивали бейсбольной битой (больше причин любви к этой тупой игре я не нахожу), предложил пойти поесть с ним. Здрасти, приехали. Не дождется.
Объяснять этому придурку то, что я не собираюсь с ним есть, если нет Десятого, утомительно. Мы из одной семьи. Мы товарищи. Не друзья.
Да и не было у меня с собой еды.
Впрочем, когда только его это останавливало…»

…- Гокудера. Ну, Гокудера, - мечник хватает подрывника за руку и пытается остановить. Серый шарф, в спешке накинутый на плечи, уже успел одним концом оказаться на земле, чего бейсболист упрямо не замечал, двумя руками сжимая кисть Хаято.
- Чего тебе, идиот? Прогулять решил? Вперед, но не в эту сторону.
Гокудера, ожидавший, что Такеши тут же его отпустит и больше его удалению с территории школы препятствовать не будет, двинулся вперед. Это не первый раз, когда Такеши пристает к нему со своей странной дружбой. Поноет, поноет и отвянет.
Но на этот раз Ямамото сделал все не так. Резко повернув к себе подрывника и схватив его за плечи, Такеши осторожно улыбнулся:
- Ты уходишь из-за того, что у тебя не было с собой обеда? Я бы поделился своим. Ты же знаешь, что старик…
- Черт! Нет! Я ухожу, потому что мне делать нечего. И мне не нужна жалость. Особенно твоя, - перебил мечника Хаято, чуть поморщившись от неприятного холодного ветра, который в этот самый момент решил дунуть изо всех сил. Пусть на улице не было так же холодно, как в декабре или в январе, но его нос умудрялся замерзать даже если на улице плюс пять.
«Не жарко».
- Но…
- Завянь.
- Но ведь только второй урок.
- Я уже выспался, спасибо.
Такеши открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут же его закрыл. Гокудера, нахмурившись, сделал вялую попытку высвободиться из захвата, однако безуспешно. Да и, чего скрывать, ему было интересно, что же такого предпримет Ямамото, раз он отважился на такой шаг. Прочтет лекцию о здоровом питании? Или о вреде курения? Или…
Нет, все что угодно, но только не бейсбол.
- Что тебе еще надо, дубина?
Ямамото пожал плечами и, улыбнувшись, неуклюже клюнул Хаято в замерший нос.
- Он у тебя красный, - Такеши сказал эту фразу с такой интонацией, будто та должна что-то объяснять.
И тут же, не дав подрывнику и минуты на осмысление ситуации, мягко и неловко поцеловал его в губы, прижав к себе.
Прижался подрывник лишь из-за того (по крайней мере, он решил так считать), что на улице было чертовски холодно для привыкшего к теплому европейскому климату Гокудеры. А бейсболист был на удивление теплым, будто холодная погода ну никак не сказывалась на его температуре тела. Как будто Ямамото был передвижной работающей печкой, способной лишь одним присутствием топить лед вокруг.
Когда их губы разомкнулись, мечник сделал шаг назад, вглядываясь в лицо подрывника.
Ну, раз больше не тепло. Ну, раз он смог себе позволить такое.
- Я-ма-мо-то, - прохрипел подрывник, уставившись на озадаченного бейсболиста. Руки Хаято потянулись к карману, где лежал динамит…

«…Вечером позвонил Десятый. Спрашивал, не был ли я рядом со взрывом на территории школы (точнее, он хотел, видимо, уточнить, был ли я связан с этим взрывом), и поймал ли Хибари нарушителей. Я уверил, что был от него далеко и что знать не знаю, поймал ли Кея кого-нибудь или нет.
Соврал Десятому. Плохо. Больше этого не повторится.
Впрочем, Хибари не поймал ни меня, ни Ямамото, которому чудом удалось увернуться. Когда я уходил – он лежал в сугробе, уставившись в небо, и выглядел чертовски счастливым. Конечно, и поцеловал меня, и спасся от взрыва.
Как я понял, это был его первый поцелуй».

Ямамото со вздохом закрыл дневник и посмотрел в потолок. Холодная весна. Его первый поцелуй – неуклюжее столкновение губами. И Хаято с покрасневшим носом, вечно хмурящийся и в тот момент прижавшийся к нему, будто ища защиты.
Только тогда Ямамото и стал задумываться, а кем на самом деле являлся Гокудера Хаято.
Да уж. Ему «посчастливилось» наткнуться на дневник Гокудеры, где была их история. Уж лучше бы своровал нижнее белье, ей-богу.


2 глава

How could you, how could you, how could you hate me?
When all I ever wanted to be was you?
How could you, how could you, how could you love me?
When all you ever gave me were open wounds?

Skillet - Open Wounds

Впервые, когда мечник заметил, что его взгляд невольно ищет в толпе Гокудеру, на улице уже был холодный ноябрь, полный ранних морозов. Конечно же, первое, что тогда подумал мечник, что он, скорее всего, немного ошибся и что своенравный блондин занимает места в его голове не больше Тсуны. Однако нахлынувшие ниоткуда чувства не могли сравниться ни с чем, что раньше испытывал бейсболист. Ни одна девчонка не могла полностью вытеснить мысли о подрывнике, ни один журнал не мог подарить полное удовлетворение.
Возможно, он был просто тогда слишком зеленым и неопытным, чтобы понять, что такое с ним творится. Нет, сам процесс мечник понимал, все-таки не даром же прошли уроки по половому воспитанию, но почему именно Хаято, а не какая-нибудь красотка, чье сердце полно льда?
Блондин не был похож на девушку. Накаченные руки, немного круглое, все еще детское лицо, обветренные губы, сжимающие то сигарету, то карандаш, нахмуренные брови и вечно недовольный взгляд – все это было далеко от прекрасного пышногрудого женского образа.
Только спустя некоторое время мечник понял, что губы у подрывника чуть красноватые от укусов и почему-то пахнут яблоком. Лишь ближе к апрелю Ямамото случайно увидел, что перед выходом из квартиры Хаято несколько раз проводит по губам гигиенической помадой. Сначала было смешно, а потом, впервые попробовав их на вкус, мечник не смог забыть этого чуть сладковатого запаха.
И все равно до конца Ямамото так и не понял, что именно привлекло его в подрывнике. Может, это была юность, и просто взыграли гормоны, может, это и была та любовь, которую мечник не сможет забыть даже через пять лет после разрыва, но точного ответа Такеши не знал. И все-таки ему хотелось надеяться на первое, прекрасно понимая, что, скорее всего, второе ближе к истине.
Первый поцелуй был внезапным даже для бейсболиста. Он так до конца и не понял, что именно он сделал.
Второй раз мечник «атаковал» сознательно, желая, скорее разобраться с чувствами, нежели пытаясь добиться чего-то от подрывника. И ему снесло крышу от одного самого обычного поцелуя.
В третий раз судьба смиловалась и преподнесла ему подарок. Точнее подарок преподнес Тсуна, послав к нему Гокудеру с домашним заданием.

…- Ямамото, - подрывник толкнул бейсболиста в бок и нахмурился – пусть он до последнего верил, что Такеши лишь притворяется больным для того, чтобы Десятый ему сочувствовал, но Хранитель Дождя выглядел и впрямь неважно. Лежит тут с тяжелым дыханием, укутанный в пять одеял и с холодным полотенцем на лбу. Даже смотреть страшно – настолько непривычно это зрелище после стольких лет, которые мечник провел с вечной улыбкой на губах.
«Такеши неважно себя чувствует, так что… побудь с ним», - да, повезло же Ямамото с отцом. Понятно, откуда эта харизма взялась у Такеши - отцовское. Хаято сам не понял, когда именно он кивнул в ответ, и кивал ли он вообще.
- Эй, Ямамото. Не смей подыхать. Слышишь меня? – Хаято сердито рыкнул, и на этот раз в ход пошла нога. Пусть еще благодарит, что не динамит.
- Гокудера? – мечник открыл глаза и с нескрываемым удивлением посмотрел на Гокудеру, мгновением раньше удобно усевшегося на его кровать. – Что ты тут делаешь?
Хаято чуть поморщился – голос у бейсболиста был хриплый, слова рваными, а дыхание тяжелым. Где же он так… Хотя чего удивляться – он бы подольше в снегу повалялся, может быть с воспалением легким и мозги пришли бы.
- Домашнее задание принес, Десятый забыл его отдать с подарком. Я надеюсь, ты его не забудешь поблагодарить, - подрывник помахал тетрадью у носа Такеши, скользя по телу Хранителя Дождя задумчивым взглядом. – Хреново выглядишь. Я бы такое не пожелал в свой собственный день рождения. Как-то это даже печально, не находишь?
Подрывник сочувствующе усмехнулся и потрепал мечника по волосам. Домашнее задание было отложено на тумбочку, Хаято пообещал, что проконтролирует благодарность Такеши позже, когда тому станет хоть чуточку лучше. Хотя бы потому, что Десятый может расстроиться, если узнает, насколько состояние Ямамото хуже предполагаемого. Он и так изволновался, а изводить собственного босса Хранитель Урагана не хотел.
- Да уж знаю. Ты на меня еще злишься из-за того, что я сделал в школе… когда Тсуна почти нас застукал? – извиняющаяся улыбка, пусть и натянутая, подарила блондину слабую надежду на то, что бейсболист, может быть, не откинет на этой неделе коньки. А если и откинет, то точно не по причине болезни.
О том, что Ямамото сделал в школе – подрывнику сейчас обсуждать не хотелось. Тема была серьезной, и бейсболист не выберется на этот раз из воды сухим, но разборку следует отложить, потому что если и вправлять мозги мечнику, то только здоровому.
- Десятый за тебя волнуется, не смей подыхать. Понял? Просто кивни, - тут же переключился на другую тему подрывник.
- Но Гокудера, - и снова улыбка, видно, дающаяся с еще большим трудом, чем прежняя. – Можно тебя попросить? Ну, раз у меня день рождения… И я в таком положении.
Хранитель Урагана, приготовившись заранее ответить отказом на любую просьбу бейсболиста, осекся на полуслове, решив все-таки хоть раз дослушать до конца. Конечно, этот придурок ни разу в жизни не скажет ничего умного намерено, но к этому пора бы уже привыкнуть.
- Ну, раз день рождения. Что там у тебя, - поморщился Хаято, небрежно взмахнув ладонью.
- Один маленький поце…
- Сделай одолжение, сдохни сам. Будь добр, – процедил сквозь зубы подрывник, быстро смекнув, чем закончится предложение. – Даже в таком состоянии ты несешь полную чушь, ты в курсе?
- Но ведь…
Сам Хаято не понимал своих действий. Да чего уж тут – скорее всего ему стало просто жалко его. Такого больного, с лихорадочным румянцем на щеках бейсболиста, который казался чужим. И единственное, чего хотелось – видеть эту сторону Хранителя Дождя как можно реже. Её совсем не интересно мысленно приговаривать к смерти.
Подрывник наклонился и коснулся носа мечника. В медово-ореховых глазах нет страха – лишь несвойственная загадочность и улыбка. Зажмурившись, Хаято коснулся губ мечника и тут же было отпрянул, если бы рука бейсболиста мгновением раньше не легла ему на затылок, не давая отстраниться.
Странно, для больного Ямамото был уж слишком полон сил. Не притворяется ли? Да нет, горячий, как раскаленный металл. Температура высокая, а он даже в таком состоянии дурака валяет.
- Ты идиот! Какого черта ты это сделал? – оттолкнул его Хаято, чувствуя, как кровь стучит в висках. Черт, что это с ним такое?
- У меня день рождения ведь. Спасибо за такой приятный подарок, Гокудера.
- Иди в задницу. Если я после этого заболею – я тебя убью, понял? – Хаято рванул с места и выбежал из комнаты, не забыв громко хлопнуть дверью.

Через минут пятнадцать, успокоенный прохладным зеленым чаем, которым угостил его отец Ямамото, Хаято вошел в комнату в последний раз, чтобы известить бейсболиста, что он ушел. Мечник уже спал, и поэтому, слава богу, не почувствовал легкого поцелуя на щеке.
Хотя Гокудере до последнего казалось, что бейсболист растянулся в едва заметной улыбке…

Бархат штор упорно удерживал дневной свет вне комнаты, умудряясь при этом окрашивать белые стены в багрово-кровавый цвет, однако Тсуна не спешил их раздвигать – на улице было все еще светло, пусть ленивое солнце уже не грело, но светило оно все так же ярко.
Пятница, в штабе непривычно тихо – Савада не раз приходилось напоминать себе, что большая часть Вонголы уже перебралась на подземную базу. Да и он оказался в старом здании лишь для того, чтобы окончательно разобраться с бумагами и удостовериться, что при переезде они ничего не потеряют.
Он скоро так же переедет и забудет это место, как страшный сон. Особенно его кабинет, к которому он так и не смог привыкнуть за все эти годы. Он был полон величия, и сама атмосфера, царящая в комнате, вызывала ниоткуда взявшееся напряжение, которое на протяжении дня, конечно, притуплялось, но полностью никогда не пропадало.
Такая комната подошла бы Занзасу или кому-нибудь из Варии, но не Саваде. Может, он и побывал в разных битвах, выходя победителем, но он не смог изменить себя изнутри до конца. Тсуна оставался собой и в этом находил неподдельную роскошь. Не каждый Вонгола мог себе это позволить.
Надежда на то, что кабинет изменится, если его украсить чем-то менее страшным, чем отрубленные головы животных и макетов оружия, рухнула едва ли не в первое мгновение. Во-первых, каждый раз, принимая кого-то из другой семьи, приходилось все убирать, во-вторых, этого не одобрил Реборн, считавший, что настоящий босс должен внушать страх (что не мешало ему добавлять, что Тсуна к таким боссам не относится, он, скорее всего, принадлежит к боссам-простофилям или боссам-растяпам). Наверное, это была единственная серьезная причина.
Комната производила впечатление сразу же: причудливая черная мебель, сделанная на заказ из какого-то редкого дерева, названия которого босс Вонголы не знал и вряд ли смог бы запомнить, вызывала восхищения у ценителей и пугала самого обладателя, как гора накопившихся отчетов на столе.
Единственное, что в комнате было Десятому по душе – так это белоснежный диван, не предназначенный для отдыха – каждый раз после него Тсуне казалось, что он уставал еще сильнее. Впрочем, это никак не мешало ему тратить как минимум часа три в день на безуспешные попытки отдохнуть на нем хотя бы потому, что диванчик выглядит единственным безопасным местом в мрачной и пугающей комнате.
Конечно же, можно было помочь себе расслабиться с помощью алкоголя, все-таки он, как и любой другой влиятельный человек, имел свой винный запас и коньяк в шкафу, однако, Савада так и не смог за все эти годы научиться пить в одиночестве. Это казалось неправильным по отношению к другим.
Но ничего, скоро он окончательно переедет на базу, а там он себе сделает уютный кабинет в теплых тонах с удобным диваном, на котором можно будет хорошенько выспаться.
Тсуна откинулся на спинку стула и без интереса взглянул на отчет. Да, хорошо бы так оно и было.
Желтый свет от лампы падал криво, и поэтому приходилось не раз к ней поворачиваться и принимать неудобное положение тела, чтобы увидеть, что написано в конце каждого листа. На этот раз это был отчет Гокудеры. Совершенен, как и всегда. Ни ошибок, ни кривого подчерка, ни бесмысленных приписок и глупых рожиц, в отличие от отчета Ямамото, который в свою очередь, кажется, даже письменную работу выполнял в нетрезвом состоянии.
«Впрочем, пока за ним приглядывает Хаято, волноваться мне не о чем», - по крайней мере, Савада на это надеялся, так как резкое изменение характера мечника насторожило его тогда не меньше остальных.
У Десятого появилось чувство, будто Такеши с цепи сорвался. Держался, пытался чего-то добиться, а закончилось отчаянием.
Конечно, Тсуна догадывался о причине, он был едва ли не единственным человеком, кто знал, что было тогда, пять лет назад. Все с самого начала.
Сколько бы Хаято не пытался все скрыть от его ведома, сколько бы Ямамото не отшучивался на эту тему, но все-таки трудно не заметить то, что у тебя под носом творится полгода.
Может, Тсуна никогда не блистал умом, но дураком он никогда не был.
К несчастью, наверное.

…За мгновение до того, как Ямамото коснулся губ блондина, Хаято пытался ему что-то объяснить. Уже как минут пять пытался, каждый раз злясь, получая на свое едкое высказывание лишь рассеянную улыбку в ответ. Подрывник едва ли не рычал от ярости и сжимал кулаки, будто показывая, что еще чуть-чуть и бейсболист его доведет, и то, что было несколько дней назад, повторится.
Но на этот раз Хранитель Урагана не ограничится лишь одним взрывом. Зачем? Если первое предупреждение было пропущено мимо ушей, значит следующее должно быть физическим замечанием, возможно, с летальным исходом.
Такеши резко опустил голову, крепко сжимая зубы, словно бы в знак примирения, и тут же сделал резкий выпад вперед, чтобы уже в следующее мгновение впиться в губы блондина.
Сначала Гокудера даже не понял, что случилось – он просто стоял, опустив руки по швам, и смотрел в хитрые медово-ореховые глаза мечника, который, кажется, и не думал останавливаться, едва ли не сразу же позволяя своим рукам забраться под рубашку Хаято и провести холодной шершавой рукой по его спине.
Первое, что поспешил сделать Хранитель Урагана, так это со всего размаха ударить брюнета по спине, получив в ответ лишь сдавленное мычание. Второй раз пришелся по ребрам, однако и тут Хаято ждала неудача – брюнет просто отказывался отрываться от его губ и убирать руку, которая сейчас зачем-то оттягивала блондину ремень брюк.
Ямамото чуть нахмурился – пусть он физически сильнее, но у блондина был на редкость хороший удар, а главное чувствительный. Наверное, спина и ребра дадут не раз о себе знать в скором времени, а пока что нельзя было давать слабину, нельзя было отпускать подрывника, которого он смог, наконец-то, так удачно застать врасплох.
На несколько мгновений Хаято даже поддался, покорно открыв рот, будто дожидаясь, пока бейсболист наберется смелости углубить поцелуй, и тут же зубы сжались на языке бейсболиста. Пусть это не в его стиле, пусть даже для этого ему пришлось сделать то, о чем он не раз еще пожалеет, но этот поступок возымел хоть какое-то воздействие на брюнета, который тут же отскочил от Хранителя Урагана, словно ошпаренный, прикрывая ладонью рот.
Сначала Гокудера думал просто подойти и со всего размаха врезать ему в висок, просто хотя бы для того, что бы мечник больше не поднялся, однако в последний момент придумав месть посерьезней, блондин растянулся в холодной улыбке, которая не предвещала ничего хорошего. Рука подрывника медленно скользнула в карман, в то время как глаза с ледяным спокойствием разглядывали лицо мечника, заставляя Ямамото обеспокоенно сглотнуть и выдавить немного робкую улыбку.
«Почему не весел, Ямамото? Ты ведь всегда такой веселый. Улыбайся. Улыбайся веселее, Ямамото. Посмейся еще, чертов придурок, перед своей смертью. Обещаю, твои внутренности еще долго будут соскребать с потолка…» - пусть Хранитель Урагана казался со стороны спокойным, но внутри каждая частичка его тела клокотала от ярости.
- Гокудера! – послышался из-за угла знакомый голос. Рука Хаято тут же остановилась, сам подрывник чуть напрягся, пытаясь понять, послышалось ему или нет, это был Десятый?
- Гокудера! – наконец-то появился Тсуна, немного покрасневший от бега. – Гокудера, вот ты где.
- Десятый, - кажется, блондин за несколько мгновений забыл о расплате. Конечно же, как можно думать о таком рядом с Десятым, которому понадобилась его помощь, что не часто бывает. И это прекрасный повод лишний раз доказать свою преданность и оправдать себя, как Правую руку.
Савада немного рассеяно посмотрел на мечника, который на несколько мгновений засветился благодарностью за то, что он появился в самый подходящий момент. Ямамото даже мельком подумал, что иногда хорошо, что Тсуна вызывает такое восхищение у Хаято – можно спокойно сбежать, пока подрывник будет со щенячьими глазами внимать каждому слову своего босса.
Что Такеши и сделал…

Конечно, тогда Тсуна все видел. Совершенно случайно. Ему еще повезло, что он успел в последний момент спрятаться за угол.
Он успел. И, конечно же, соврать про несделанную домашнюю работу. Конечно же, она была сделана, другое дело, что неправильно, как и все работы, которые только Савада получил с первого класса средней школы.
До сих спор больно вспоминать, как отреагировал на такой поступок Реборн, считающий, что босс должен разбираться со своими проблемами сам. Пусть его домашний репетитор знал про ситуацию, даже одобрил решительность Десятого и мельком похвалил («Ты не настолько безнадежен, как я предполагал», - высшая похвала, которую доводилось только слышать Тсуне), но наказание за списанную работу отменять не собирался.

За эти годы Тсуна научился безошибочно определять день, когда иллюзионист решал навестить его. Нужно запомнить лишь одно: он является тогда, когда действительно нужен. Чтобы быстрее втереться в доверие или просто чтобы лишний раз усмехнуться, услышав какой детский лепет несет хваленный босс Вонголы, Тсуна не знал, но со временем он попросту научился не позволять таким мыслям одолевать себя.
Да какая разница, даже если Мукуро и правда овладеет его телом. Он же ненавидит мафию, как и Рокудо. Так что же такого, если она будет уничтожена. Им или Мукуро. Без разницы.
Важно лишь одно – касание холодных, влажных от тумана, пальцев к его шее. Холод, словно ток, бежит по всему телу, заставляя поежиться, а губы, наоборот, растягиваются в довольной и чуть робкой улыбке.
«Красивые волосы, они значительно длиннее с момента нашей последней встречи, - голос Мукуро звучит в голове Десятого, в то время как сам иллюзионист с кривой усмешкой наматывает каштановую прядь на палец. – Только не говори, что ты тоже дал глупую клятву отращивать волосы, пока чего-то там кто-то не добьется?»
Конечно же, намек понятен. Слышал бы Скуало, что его клятву назвали глупой – тут же взорвался не хуже подрывника и перерезал бы все живое в радиусе нескольких километров. Иногда Тсуне казалось, что Супербиа сам понимал, что тогда, в юности, он сделал большую ошибку, дав необдуманную клятву, но варийский мечник был мужчиной, а мужчины, к сожалению, держат свои слова.
Губы Рокудо коснулись виска Тсуны и растянулись в широкой улыбке. Мукуро повернулся к двери, тут же оглянулся на Десятого и покачал головой, беззвучно шевеля губами:
«Я только пришел, а нам уже мешают… Это немного печально», - босс Вонголы услышал в своей голове тихий голос, но смысл достиг его не сразу.
Единственное, что он понял практически сразу, это то, что голос стал на удивление уставшим, с легкой хрипотцой. Такой же голос у Хранителя Урагана, который только что вернулся с задания…
«Это как раз он, - Мукуро все так же улыбнулся и сжал плечо Тсуны. – Отошли его. Я буду пока что здесь»
- Что?..
- Десятый! – Савада резко открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на склонившемся к нему Хаято. Хоть Мукуро приходит к нему не первый год, но выходить из сна было до сих пор немного мучительно. Особенно если ты к этому не был готов.
Мир наполняется звуками, которые оглушают, и красками, режущими глаза, а потом все резко проходит, и чувствуется лишь неприятный осадок после этого.
Благо, все это забывается довольно-таки быстро.
- Доброе утро, Гокудера, - как же противно звучит его голос. Как у Ямамото после того, как он проведет свой вечер в компании нескольких бутылок и хорошего собеседника, если повезет. Хорошо еще, что похмелья нет – не от чего, хотя у Тсуны был хороший дорогой коньяк, который он хранил со своего двадцатилетия. Это был день, когда его Хранители решили сделать ему «приятное» на второй юбилей жизни своего босса. Все прекрасно знали отношение Десятого к спиртному, и поэтому «приятный подарок» рассчитывался на них, а не на именинника. Однако до коньяка дело так и не дошло, и нетронутая бутыль до сих пор пылилась в шкафу за книгами.
Босс Вонголы мельком посмотрел на газировку, стоящую на краю стола, и протянул к ней руку, внезапно почувствовав жажду. Заметивший это, Хранитель Урагана с улыбкой подвинул бутылку ближе к боссу.
- У тебя… дело ко мне, да? Кстати, как ты на базе? Обустроился уже? – неловко улыбнулся Тсуна, открыв бутылку. Поднеся горлышко к губам и окинув своего подрывника задумчивым взглядом, Десятый сделал глоток. А ведь не просто так пришел к нему Хранитель Урагана. Обычно, если и были дела, то он никогда бы не побеспокоил его сон. А сейчас сам разбудил, значит, или дело важное, или попросту личное, и отложения потерпеть не может.
- Уже обустроился. Жду, когда вы приедете. И да, у меня дело. У меня встреча. То есть даже не так. Я по делам. Я хотел бы, чтобы вы меня… отпустили на завтра. Если, конечно, я вам не нужен. Все-таки это не настолько важное дело, я смогу его легко отменить. Так что как?
«Кому ты лжешь, Гокудера?» - Савада сделал еще один глоток и покрутил пробку между пальцами, однако ответил совершенно другое:
- Конечно, иди. У меня нет оснований препятствовать твоей личной жизни, - Тсуна улыбнулся с пугающим пониманием и весело подмигнул Хаято.
- Понимаете ли… Десятый. Это не… Дело не в том, что я… - начал Гокудера, смутившись под взглядом Тсуны. – Если много дел…
- Не волнуйся об этом. С документами поработает кто-нибудь другой. И их там не так много, - Савада подумал и снова сделал небольшой глоток. Привычно вытер губы рукавом пиджака и тут же, смутившись своего поступка, поднял взгляд на Гокудеру, который смотрел на своего босса с долей неодобрения.
Десятый и сам прекрасно понимал, что, став боссом Вонголы, он должен быть вечно собранным, знать все правила этикета и придерживаться их, или быть последним нахалом и держать всех под каблуком. Последнее больше подходило для босса Варии, но никак не для Тсуны.
- Я забыл о салфетке… Некрасиво получилось, да? Ты иди. Все хорошо тут будет. Хотя стой. Дай мне точные координаты, чтобы я знал, где я могу найти тебя в случае непредвиденных обстоятельств. Я ведь должен сразу обратиться к своей Правой руке, не так ли? Гокудера-кун?
- Да, - подрывник чуть смутился, услышав в свой адрес похвалу, и, достав из грудного кармана пиджака ручку, безоговорочно исполнил приказ.
Дождавшись, пока Хаято закроет за собой дверь, Тсуна потянулся к телефону. К счастью, номер Ямамото с годами не менялся и не исчез из быстрого набора.
Нажав восьмерку, Десятый дождался долгих гудков и откинулся на стул, представляя, как после разговора он закроет глаза и почувствует, как к его шее прикоснутся все те же холодные пальцы Хранителя Тумана.
- Ямамото? – Тсуна улыбнулся, накручивая на палец провод и, услышав в трубке тяжелое дыхание, несколько раз постучал по микрофону пальцем. – Это Тсуна. Ямамото? У меня к тебе просьба.
На лице босса Вонголы появилась хитрая улыбка, что ему было совсем несвойственно.

Ямамото покрутил ручку между пальцами и с тоской заглянул в документы. И как только мафия и письменная работа могут совмещаться? Все-таки Вонгола, отчитываться не должна, ан-нет, пишут отчеты, как и все другие, садясь после драк за стол, чтобы долго подсчитывать, кого ты убил, кого подсел, а кто сбежал, не забывая каждый раз свое действие подтвердить каким-нибудь неоспоримым аргументом. Особенно, когда дело касается других семей – никому ведь не нужны дополнительные проблемы из-за отсутствия двух каких-то бумажек.
Нет, Такеши не был создан для подобного. Он был хорошим мечником, не верил в суеверия, приметы, сверхъестественное, имел хорошего отца и много проблем личного характера на горизонте, но брюнет никогда не проявлял влечения к письменной работе подобного характера. Окончив школу, Ямамото с радостью забыл все, что в него так старательно пытались вложить учителя все эти годы.
Тем более… Да, он не был у себя в кабинете уже как месяц точно.
Стул до сих пор скрипел, стол представлял собой шаткую конструкцию после встречи со Скуало, а мини-бар, встроенный в шкаф, пустовал с тех пор, как Хаято конфисковал все алкогольные напитки, которые только смог найти в кабинете мечника. И вряд ли бы Такеши вернулся в старый штаб, если бы не звонок Тсуны с целью заставить мечника подняться с постели и немного поработать.
- Ямамото? – в трубке раздалось постукивание. – Это Тсуна. Ямамото? У меня к тебе просьба.
- Понимаешь, я сейчас немного, - Ямамото оглянулся в поисках нижнего белья, которое на этот раз покоилось в другом углу комнаты. Тихо выругавшись, мечник сел на постели и взъерошил волосы, на себе ощущая, что со временем люди не молодеют, а как раз наоборот.
- Ямамото, у Гокудеры сегодня свидание с кем-то, так что сегодня ты работаешь за него. Я надеюсь, ты не против?
- Понимаешь ли… - Такеши даже не знал что ответить и хотел было уже положить телефонную трубку, однако до него с двухсекундным опозданием дошел смысл сказанного боссом. – Гокудера? Свидание?
- Это не из Вонголы. Ну да, с кем-то. Я скажу тебе с кем, когда и где, если ты встанешь с постели и поможешь с бумагами. Я нуждаюсь в твоей помощи, все остальные заняты.
Разве мечник мог отказаться от такого предложения? Как ни крути, а Тсуна из закомплексованного подростка вырос серьезным человеком с чуть уставшим взглядом, любящим иногда похитрить и придержать козыри в рукаве, но все-таки это был тот же Тсуна, что и пять лет назад – открытый, честный с друзьями и ценящий их.
Работать было, конечно, лень. Да и Ямамото мог признать, что он отвык от этого кабинета, от этой работы, да и от всего остального, что связывало его с Вонголой.
Лишь в конце дня, на самом дне отчетов, мечник нашел лист с адресом какого-то ресторана и усмехнулся. Пусть Тсуна любил похитрить, но обещания он сдерживал.



продолжение в комментариях

@темы: Durarara, фанфик, 2010

---

1. Мертвец у стены.
Рейтинг: PG
Персонажи: Шизуо, Изая
Жанр: недохоррор
Дисклеймер: отказываюсь от прав
От автора: я в ужасах плох, могу покаяться.

Шизуо не нужно открывать глаза, чтобы знать – Изая стоит около стены, безотрывно смотря на него своими выжженными глазами. Иногда он появлялся на одном и том же месте, не сдвигаясь ни на миллиметр, и не реагируя на действия Хейваджимы. Мебель проходила сквозь него, не нанося ни малейшего повреждения, а белоснежное лицо ничего не выражало. Ни страха. Ни упрека. Ни прежней усмешки.
Менять дома не имело смысла – Изая следовал за ним и рано или поздно давал о себе знать, появляясь напротив его кровати и смотря на него безжизненным взглядом.
И стоило блондину успокоиться и зажить прежней жизнью, как он просыпался от одной лишь фразы, которую он успел проклясть более ста раз.
- Ты убил меня, - безразличный голос, вырывающийся шипением из груди Орихары заставляет даже Хейваджиму поежиться.
- Ты убил меня, - он такой же, каким Шизуо его видел перед смертью. Волосы слиплись местами от крови, глаза выжжены сигарами, сломанные руки с выглядывающими из локтей костями безвольно висят вдоль туловища. Грудь, словно решето, пропускало через себя черную кровь, исчезающую с пола под утро.
- Ты убил меня.
«И ни разу не раскаялся. Сдал тебя, Орихара. Использовал последний козырь в своих руках. Тебя сожрали собственные крысы» - не без злорадства каждый раз думал блондин, чувствуя, как закипает ярость. А смысл? Призрака не победить физической силой, как бы не было жаль.
Орихара сам виноват, свихнувшись после своего первого поражения, нацелившись на уничтожение дорогих Хейваджиме людей ради мести.
«Он в конечном итоге потерял смысл в этой жизни. Не стоит на него сердиться», - произнесла Намие на его похоронах, без эмоций поправляя цветы на могиле информатора.
- Ты.
Шаг. Первый раз в жизни блондин решил подойти к нему, чтобы самолично убедиться, что это всего лишь иллюзия. Плод воображения. Он не заслужил того, чтобы это было правдой.
-Убил.
Шизуо встал перед ним, наблюдая, как Изая равнодушно смотрит ему в грудь, будто не ведая смысла своих слов.
- Меня.
Но стоило коснуться его холодной щеки, все еще испачканной засохшей кровью, как взгляд покойника переместился на лицо Хейваджимы, и губы дрогнули в едва заметной улыбке. Будто в замедленной съемке Шизуо наблюдал, как Изая встает на цыпочки и приближается к его лицу, растягивая улыбку до предела.
- Ты убил меня, - практически с нежностью выдохнул ему на ухо Изая, миновав щеку. – А я убью тебя. Ты ведь уже не против, Шизу-тян?.

2. Шпионское AU
Пейринг: Шизуо, Изая
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Дисклеймер: отказываюсь от прав
От автора: Оно уж не страшное. Я просто хотел его написать достаточно сильно, чтобы впихнуть это сюда.

- Шизу-у-у-у, - доносится протяжный стон из наушника, заставивший Хейваджиму сильно тряхнуть головой. – Мне скучно. Ты еще долго будешь развлекаться?
Шизуо что-то невнятно прорычал, придавливая к стенке противника, на несколько секунд представив на его месте Изаю. Конечно, он бы с радостью, познакомил бы со стеной лицом вперед своего напарника и в реальности, но этот гаденыш был слишком прыгучим и чересчур полезным. И знал себе цену (вполне себе немалую цену), что оказалось самым худшим.
А еще блоха любил пошло стонать в микрофон, хныкать и рассказывать совершенно неинтересные истории на задании, лишь иногда поглядывая на экран и приказывая свернуть в ту или иную сторону, чтобы быстрее достигнуть цели.
- Ты настолько обеспокоен, что нам пришлось спать вместе? Ну что ты как маленький. Я даже к стенке отвернулся, когда ты переодевался, - Изая вздохнул, разведя руки в сторону. – Кстати, задница у тебя потрясная.
«И это называется «он не смотрит»», - мимолетно подумал Шизуо, на автомате вырубая противника и кидаясь в конец коридора, сбивая камеры попавшей под руку мебелью.
- Шизуо, поверни уже налево, ты три поворота пропустил, - как будто невзначай пропел в микрофон Орихара. – Я же уже говорил, нет? Говорил же.
- Извини, из всего дерьма, что льется из твоего рта, я совсем перестал различать полезную информацию. Может быть, потому что дерьма слишком много, а? А? Иза-а-а-а-ая?
Голос Хейваджимы не предвещал ничего хорошего и, будь у Орихары хоть какие-нибудь инстинкты самосохранения, он бы точно не сотрудничал с Шизуо добровольно, не то чтобы еще и злить его.
- И босс сказал, что сегодня он снова выделит нам одну комнату. С большой кроватью. Я обещаю даже не перетягивать одеяло, как это было сегодня.
- Заткнись. Оставь при себе свои пидарасовские штучки, - рявкнул блондин, выбивая дверь ногой и неспешно входя в новое помещение. Цель достигнута. Остались данные.
- Иди к сейфу. Там код. Три, два, восемь, семь. Нет? Не подходит? Попробуй восемь, два, шесть, три. Тоже? Нууу…
- Иза-а-а-а-ая, - голос Шизуо, раздавшийся из динамика, не предвещал ничего хорошего. Судя по интонации, Орихара понял, что его напарника засекли и теперь пытались окружить главный кабинет.
- Ну не знаю, - честно признался Орихара, но уже, чтобы просто позлить Хейваджиму. Вариантов было всего три, и если первые два не подходили, то третий точно должен быть…
Брюнет неспешно глотнул кофе, с улыбкой слушая, кажется, неиссякаемый запас неприличных слов Шизуо, и пытался предположить, что будет сначала – схватят Хейваджиму или тот все-таки успокоится и откроет сейф.
И, не успев понять, что происходит, Изая соскочил со стула и прыгнул к передним сиденьям.
- Какого черта? Совсем ахуел? – практически с восторгом закричал Орихара, смотря на прогнувшуюся крышу. Квадратное. Тяжелое. Если бы реакция Изаи не сработала бы так быстро, то угол сейфа расколол бы информатору голову.
- Сувенир, - мрачно пошутил Хейваджима и, прыгнув в окно, последовал за сейфом. Если повезет – приземлится прямо на блоху и получит хоть какое-то удовольствие от сотрудничества с ним. Впрочем, он получит несравненное удовольствие, если блоха еще научится спать подальше от него. Ну или хотя бы перестанет перетягивать одеяло на себя.

@темы: Durarara, фанфик, 2010

---

Турция| маленький Греция. Как всегда без педофилии.
291

Он появлялся в покоях, словно по ошибке, держа в одной руке книгу, в другой небольшую подушку, принесенную из сада. Затравленно оглядывался, после чего поспешно лез на постель Господина, нисколько не беспокоясь есть у Садыка раны или приехал он с войны невредимым. За все эти годы маленький Греция понял одно – Османская Империя не то государство, которому следует сочувствовать. Впрочем, посочувствовать можно лишь его голоду – постоянному, терзающему голоду великой империи, хотящей стать сильнее. Голоду, который постоянно требует все больше и больше земли и крови.
- Что ты видел? – мальчик лежал рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. Протянул бы руку – смог бы прикоснуться к колючей щетине, провести кончиками пальцев по губам, по носу…Ровно так же, как и вонзить кинжал в беззащитную шею турка. Но для первого Греция был слишком мал, для второго слишком рад его возвращению, хоть он никогда не показывал этого.
- Они чудные, странные, - усмехался турок и притягивал Геракла к себе, чтобы обнять и укрыть одеялом, но Греция всегда сопротивлялся этому. Боялся, что если окажется слишком близко, чувство голода, утоленное кровью людей и адреналином битв, проснется и снова будет требовать своего. Впрочем, в итоге он оказывался достаточно близко, чтобы почувствовать слабый запах стали, заглушенный ароматическими маслами и дымом, и утыкался носом в грудь Садыка, сильно краснея, но не понимая отчего.
Медленно и нехотя, словно ленивый кот, Османская империя начинал свой рассказ, в котором меняются лишь цвет кожи людей, Бога, обычаи, сила государств, вновь и вновь, не без удовольствия ловя на себе восхищенные взгляды мальчишки. Иногда он чувствовал кожей, как мальчик повторяет его слова, запоминая информацию, и снова жаждущий знаний взгляд устремлялся на него.
И как всегда Аднан расплывался в чертовски довольной улыбке, уже вконец забыв, что около его покоев Господина ожидают наложницы, соскучившиеся по нему не меньше маленькой Греции.

@темы: зарисовки, 2010, APH

---

Про судьбу и ангелов

- Посмотрим правде в глаза, - вздохнул ангел низшего звена, нахмурив свой высокий лобик. – Мы мало того, что врем в отчетах, так еще и допустили несколько лет назад большую ошибку, сделав их врагами…
Он выдержал паузу, после чего уже перевел свой наигранно-печальный взгляд на коллегу, который не только не оценил всю драматичность ситуации, так еще, кажется, и не слушал, что говорит старший по званию.
- Ты меня слушаешь? – недовольно поинтересовался он, толкая Михаэля в плечо.
- Да-да. В земных романах точно сказано, что от ненависти до любви один шаг, - лениво протянул блондин, переворачивая страницу мужского журнала. Лариэль смущенно отвел взгляд, приговаривая про себя, что Носящему Крылья нельзя взирать на неприкрытые грешные тела земных женщин.
Михаэль оторвал взгляд от журнала и, как бы между делом, добавил:
– Понимаешь ли, мне все равно. Изая – мой последний охраняемый, так что мне, извини, по барабану, что там у него в судьбе было сказано. Он умрет, я буду свободен, отправлюсь на перерождение, с крыльями или без – уже мелочи, они не такой уж и большой бонус в следующей жизни.
- Один шаг, один шаг, а они его не могут совершить этот шаг уже пять лет. А что делаем мы? Ничего! Совсем ничего то есть, хотя они должны уже четыре года как встречаться и быть счастливы, - Лариэль раскрыл книгу Судьбы и указал на четкую пометку «Орихара Изая, Хейваджима Шизуо: в 19 внезапно понимают, что любят друг друга. Купидон номер 65443». Купидону, конечно, не повезло, пришлось затратить немного сил и откормить жадное маленькое создание, которое по недоразумению дарит всему живому любовь, шоколадом так, что оно еще не взлетит еще с десяток лет.
- Ты ничего не делаешь, а я заполняю отчеты, - нахмурился Михаэль. – И мы уже вмешались. Помнишь? Не вечная любовь, не симпатия. Они вообще не должны друг друга замечать до самого конца, но ты, видимо, был воскрешен с шилом в одном месте.
- Но мы ведь должны…
- Есть желание лететь на землю? – бровь блондина взметнулась вверх. - Лети. Только, сделай одолжение, не убей их преждевременно… и журналов мне прихвати, тут совсем делать нечего. Только не женских, мне не интересно как там правильно угождать собственному парню.

Бежать было некуда. В одной стороне был разозленный Шизуо, в другой стороне скучные пустынные улицы. Что же выбрать – смерть или скуку? И то, и то Орихаре не нравилось. Хейваджиму можно обвести вокруг пальца, увести на такую территорию, где Изая будет в выигрыше, а вот скука… Нет, пожалуй, Воплощение Насилия куда милее.
- Иза-а-а-ая, - шумно выдохнул блондин, хватая информатора за капюшон, и притянул Орихару к себе. – Ну все, блоха, тебе… Аа! Конец. Черт. Ты будешь долго…Блять. Вымаливать.
Брюнет с явным интересом наблюдал, как менялось лицо Шизуо. На нем медленно появлялось новое пугающее выражение, которое Изая прежде никогда не видел, и не предполагал увидеть, у Хейваджимы. Уголки губ нервно поддергивались вверх, обнажая передние зубы, брови нервно дрожали, расходясь по своим местам, лицо самого блондина медленно приобретало пунцовый оттенок.
Изая сглотнул. Откуда-то у него появилась необъяснимая уверенность, что это выражение лица ему не предвещает ничего хорошего. Что он сделает? Разорвет напополам голыми руками? Открутит голову? Силы-то хватит.
Нож в кармане – вещь хорошая, даже пугающая, но и только. Серьезного вреда Шизуо он не принесет, да и вряд ли тот будет уворачиваться. Особенно в такой момент, когда ему нужно лишь надавить посильнее, чтобы следующий вдох для Орихары был невозможной роскошью.
И все равно рука скользнула в карман, нащупывая рукоятку. Умирать от рук Шизуо скучно, он никогда не удивит ничем оригинальным.
- Шизу…- не успел информатор даже договорить, как блондин хватил его за подбородок, не давая отвернуться, чтобы не видеть странное выражение какого-то сумасшедшего и пугающего счастья на лице Хейваджимы, и поцеловал в губы. Самое обычное мимолетное касание губ, которое не было первым у Шизуо и последним у Орихары.
«Уж лучше бы автоматом придавил - с необъяснимой тоской подумал Изая, вспоминая веселые школьные времена. – По крайней мере, я был бы уверен, что хоть голова у него в порядке»

- Впервые такое вижу, - купидон нахмурил свое детское личико, пересчитывая стрелы. - Десять стрел. Я истратил на него месячный запас! Но нет, он стоит столбом и просто смотрит, как его дружок делает ноги. Ничего, я думаю, к вечеру сдастся и пойдет покупать цветы. Может быть, даже стих ему сочинит.
- Не думаю. Может, во второго тоже надо было хоть одной стрелой? – Лариэль с явным скептицизмом наблюдал за развернувшейся картиной.
- А куда он денется, - махнул пухлой ручкой младенец. - Сам влюбится. В таких нельзя не влюбляться, печени дороже, если ты понимаешь о чем я.
- Допустим, я тебе поверил. Последний вопрос. Стену он лбом рушит из-за твоей большой любви или отсутствия мозгов?

@темы: Durarara, зарисовки, 2010

---

- Секондо, - губы Хранителя Дождя растянулись в вежливой улыбке. Тонкие пальцы блондина пробежались по шее босса Вонголы, чтобы через несколько секунд остановиться на плече, крепко сжимая его, будто подготавливая к разговору.
Мужчина перевел тяжелый взгляд на своего подчиненного, прекрасно понимая, что его тот сообщит ему плохие новости – это было видно по его лицу. Чуть поджатые губы, как у отчитывающегося перед матерью ребенка, который часом раньше разбил оконное стекло у соседки. Матерью себя Рикардо не чувствовал, он на худой конец больше был в роли отца, который в чисто воспитательных целях любит простреливать своим детям колени.
- Сторонники Примо… образовали движение, - сначала Хранитель Дождя на несколько секунд замолкает, видя как переменилось выражения лица нынешнего босса Вонголы из-за одного упоминания об основателе Семьи. После смерти Примо принес больше проблем, чем при жизни, оставив после себя довольно-таки большое количество людей, разделяющих его мнение. Но ничего, пройдут года, и все поголовно склоняться перед Новой Вонголой.
- Мы потеряли некоторое количество людей. Пятьдесят человек, - заканчивает Иена, прекрасно зная, что его боссу не интересно количество людей, сколько они потеряли. Есть другие. Всегда будут.
- Я надеюсь, это все? – Рикардо задумчиво провел рукой по бедру блондина и поднял взгляд на лицо Хранителя Дождя. Иена едва сдержал себя, чтобы не сделать шаг назад, и кивнул в ответ. У него, конечно, найдется еще пара неприятных новостей о том, что ни одного из сторонников Примо так и не удалось вычислить. Задания выполняют ничего не знающие мелкие сошки, а начальство очень ловко ими руководит.
- Тогда через пятнадцать минут в спальне. Принеси все сам, - отдал приказ Секондо, после чего указал на платиновые волосы Хранителя Дождя, сплетенных в тяжелую косу:
- И это распусти. Мусор.

@темы: зарисовки, KHR, баловство, 2010

---

Т4-46. Шизуо/Изая. Шизуо воспитатель в детском саду, Изая врач там же. Н!

автор: king_marionette
это хумор. это точно хумор, автор смеялся

- Такеши, зачем ты ударил девочку об стену? Драться – плохо, - очки соскользнули с переносицы и затормозили лишь у кончика носа, открывая мальчику медовые глаза его воспитателя. – Ты же помнишь, что насилие – это плохо?
Голос, от которого даже самые смелые родители съеживались от страха, чуть хрипловатый, не предвещающий ничего хорошего, нисколько не напугал ребенка, он давно уяснил, что Хейваджима не самый опасный человек в этом детском саду.
Такеши отложил потертого от частых объятий мишку и поднял честные глаза на воспитателя.
- Изая сказал, что лишь так мужчины признаются в любви. Вы тоже так делаете с ним, я видел.
И что можно сказать на такое?
- Я убью Изаю.

- Да, дети. Кушать кашу, дети, кушать. Шизуо, новый мальчик снова обмочил штанишки.
- Он просто не привык видеть каждый день огромных русских негров.

- Иза-а-а-ая! – пусть медицинский кабинет закрыт, но Шизуо точно знает, что блоха за дверью. Он его чувствует. Практически слышит ровный стук его нисколько не напуганного сердца. Да, он там. Скорее всего, сидит в излюбленном белом халате, переливает кровь из пробирки в пробирку и что-то мурлычет себе под нос, закинув ногу на ногу. И Изая его прекрасно слышит. Все-таки Хейваджиму невозможно не услышать, даже если захотеть этого всем сердцем.
- Да, воспитатель-Шизуо? – через минуту молчания ответил врач, растягивая гласные, словно сытый кот. – У вас снова бешенство? Заходите в другой раз, а то у меня нет с собой такой дозы снотворного, которая смогла бы обезвредить ва-а-а-ас. И не ломайте дверь, милейший, я нажалуюсь руководству.
В последний раз рыкнув что-то угрожающее, Шизуо в последний раз стукнул кулаком по закрытой двери. Ничего, он достанет Орихару все кабинета, и так уже они расплатятся.
А дыру в двери руководство заделывать отказывалось, ибо из-за дыры с размером в кулак своей функциональности она не утратила.

- Не смей развращать детей своими выходками, - рыкнул Шизуо, схватив Изаю за воротник. На лице у блондина играла победная улыбка, все-таки поймать блоху ему удается далеко не каждый день.
– Я не позволю тебе и твоему острому языку портить их слишком восприимчивое сознание.
- Так не интересно. Я не порчу их, я учу их жизни, - улыбается Изая, гладя руки воспитателя. – А про язык мой ты зря говоришь, он в некоторых делах божественен. Так говорят, Шизу-тян. И тебя не учили не бросать врачей в окно, они обижаются и больше не будут дуть на твое «бо-бо».

- Что делает Изая-сан на улице?
- Кормит голубей.
- Но он лежит на асфальте и не двигается.
- Своим телом.

Через три дня:
- Такеши, почему ты не играешь больше с Михо?
- Изая-сан сказал, что все бабы суки, и что если я хочу надежных отношений мне надо играть с Бредли.

@темы: Durarara, фанфик, 2010

---

Писк котенка был едва слышен вечером, когда гул машин становился оглушительным, а люди спешили настолько, что даже не задерживали взгляда на помятой коробке, из которой на этот мир смотрела жалобная мордочка черного котенка. Даже спешащий после музыкальных занятий Скуало (черт бы их побрал, я ненавижу музыку - мрачно думал мальчик), не сразу заметил его. Три шага вперед, неуверенных, будто мальчик чего-то забыл, неуверенный поворот и удивление в глазах маленького Супербии. На улице январь, чертовски холодно. Варежки от мороза практически не спасали - приходилось кутать руки в шарф, попутно пытаясь согреть их дыханием.
Котенок удивленно мяукнул, когда мальчик взял его в руки и, обмотав теплым шарфом, прижал к себе. Оставлять котенка на улице не хотелось, а дома будет новый скандал из-за того, что Скуало не в первый раз приносит бродячих животных домой. Отца не раз озадачивал вопрос, что мальчик растет без жалости к людям, но со странной любовью к животным. С одной стороны, это, бесспорно, к лучшему, но приводить в чистый дом животных, кишащих блохами и вечно портящими мебель.
Если бы еще сын увлекался породистыми, так нет же – он их практически в упор не замечал, отдавая предпочтение дворовым, смешанной породы животным.
Супербиа развернулся и побрел к дому, придерживая окоченевшими руками шарф со спавшим котенком, что так доверчиво прижался к его груди. Хоть пальцы на руках еще долго не слушались, на губах мальчика была счастливая улыбка.

@темы: баловство, 2010, APH

---

Шизуо не знал точно, когда именно Орихара лег спать. До этого он весь вечер провел около компьютера, иногда поворачиваясь, чтобы спросить, а не соскучился ли по нему уставший бармен, и, получая отрицательный ответ, с наигранным разочарованным вздохом, поворачивался обратно. А утром, положив голову на грудь блондина, Изая с самодовольной улыбкой растянулся во сне, словно ленивый кот.
"Надо было прибить, пока он спал" - выдыхнул сигаретный дым бывший бармен, и тут же слепо ищет под рукой что-нибудь по-тяжелее, чтобы оглушить уже такого знакомого кровососа, который снова без спроса сунулся на его территорию. Как помнится, единственная территория, на которой позволялось быть крысенышу - это квартира Шизуо.
"Вот и не обижайся" - усмехнулся блондин, приближаясь к на несколько мгновений оглушенной жертве.

@темы: Durarara, баловство, 2010

---

Его привели на рассвете. Раненого темного эльфа, скованного кандалами так, чтобы тот мог сделать за раз лишь один шаг, хотя в этом не было смысла – пленного волокли по земле ногами вперед. Руки были крепко связаны за спиной, да так крепко, что с лица эльфа не сходила гримаса боли. Взгляд у эльфа был ясный, вряд ли те испытания, когда темным эльфам исполняется десятый юбилей, могут оказаться хуже войны и любых ран. Обычно, чтобы сделать своих отпрысков сильнее, темные заставляют проходить их едва ли не через Тартар.
Темные эльфы не сдаются без боя. Прославившиеся своей жестокостью и непобедимостью, темный дрался до последнего, кидаясь на противника, словно бешенное животное. Такого взять в плен – практически нереально. А если и бывали такие случаи, то бесполезно, те могли с легкостью откусить себе язык и выдержать даже самые мучительные пытки, сведений добиться от них невозможно.
Первое, что почувствовала Адриан, был страх. Животный страх, который во всю кричал, чтобы он разворачивался и бежал так быстро, как только мог. Бежал без оглядки до тех пор, пока каждая частичка его тела не станет изнывать от боли и усталости. Но светлый эльф не сделал ни шага, не позволил развернуться себе ни на градус – его глаза с жадностью изучали пленника. Да, он видел их портреты в книгах, но ужас, который он испытывал на данный момент, который граничил с восхищением, нельзя было сравнить с теми страшными историями, где темные эльфы едят сердца животных и пьют кровь своих противников.
Мужчина. Лет двести, не меньше. Уже взрослый, сильный, и, кажется, раненый в плечо. Царапина на бедре от копья практически затянулась, но на её месте все еще была корка запекшейся крови.
Корнелий, подошедший к Адриану широкими шагами, протянул ему лук, все еще держась за раненый бок. Видимо, перед тем, как схватить и связать темного, им пришлось как следует потрудиться. Без легких повреждений не удалось отделаться никому, вся группа была ранена, но не настолько, чтобы им не хватило сил дотащить свою добычу.
Единственный в группе, кто был тяжело ранен, это был Эльнен. Он шел чуть позади, слабо пошатываясь и опираясь на копье. Каждые десять шагов он останавливался, чтобы сплюнуть накопившуюся во рту кровь и немного отдышаться. Ранее фермер, он попросту не научился за все это время убивать.
- Не хотел идти, тварь. Пришлось тащить, как пса поганого. Несколько раз пытался себе язык откусить, но ничего, магия и эту проблему решила. Ты ведь знаешь такое заклинание, как «Повиновение»?
Пленник оскалился и громко щелкнул зубами. Адриану тут же красочно представилось, как темный эльф впивается в горло Корнелию. Зубы рвут плоть, глаза горят злобой, ликованием и… Остро запахло Смертью. Бывший пленник разворачивает голову к Адриану и улыбается лишь одними губами. По подбородку стекает кровь, очерчивает шею, пропитывается и без того грязную одежду и…
- Адриан! Слышишь? Адриан. Мы сейчас его к столбу привяжем и уйдем, а ты должен его сторожить. Ты справишься?
Адриан кивнул. Голос старшего эльфа вернул его из кошмара, и теперь он был несказанно рад тому, что пленник сейчас связан.
Через минут десять темный был привязан к столбу. Цели снимать не стали, просто накинули сверху несколько петель веревки, затянули на шее кожаный ошейник, с двумя цепями по бокам, чьи концы были вбиты кольями в землю, на этом и успокоились.
- Сын блудницы, - сплюнул Корнелий на землю и поплелся к древесной палатке, не замечая, не замечая, как в его спину был устремлен взгляд пленника, в котором читалось лишь одно: "Умри, светлый"
Адриан сглотнул и на ватных ногах подошел к пленнику, который все еще с ненавистью смотрел в спину старшему эльфу. У темного эльфа были на удивление резкие черты лица, но не делавшие его непривлекательным. Светлые волосы, чьи локоны падали на лицо, скрывая едко-зеленые глаза. Первое, что захотелось Адриану - прикоснуться к лицу пленника. Но он и в мыслях не мог такого допустить. Он враг.
Впрочем, на нем лежало «Повиновение», то есть он не зависимо от желания, должен будет исполнить любой приказ светлого эльфа, но лишь раз в день. И раз пленника оставили без кляпа, то, видимо, был отдан приказ «Ни в коем случае никогда не откусывать язык».
Светлый вздрогнул - за несколько мгновений глаза темного эльфа, полные неподдельной злости, были устремлены на него. Пленник моргнул и его взгляд был больше удивленный, нежели озлобленный. Он явно не понимал, что в нем нашел интересного зеленый юнец, который ну никак не должен находить на поле боя. Таких обычно за границу леса не брали, не то чтобы на войну.
На самом деле Адриан и сам не хотел воевать. И будь это война с людьми – его бы и не взяли. Но сейчас идет жестокая битва с заклятыми врагами всех эльфов. А в войне должны были участвовать все мужчины, которые были старше сорока лет.
- Я Адриан, - эльф сам не знал, зачем он представился. Иногда удивляясь, он часто не мог контролировать свою речь и часто говорил какие-то глупости, после чего краснел и испытывал острое желание убежать на край света. Жаль только, что земля плоская и не видно ей конца.
- Я Адриан, - повторил уже тихо эльф и отвернулся.
За весь час, который он должен был сторожить пленника, Адриан ни разу не повернулся, боясь встретиться с глазами пленника. Даже когда за ним пришел Корнелий, эльф не посмел взглянуть на темного эльфа. Он боялся. Даже если его страх был скован, привязан к столбу и, заодно, прибит к земле.

@темы: другое, зарисовки, Ориджинал

---

Год овна

«Их истребляли с давнего времени. Овны никогда не приносили удачу людям, скорее наоборот, где был Овен – там был лишь раздор. Славившиеся своим характером и недалеким умом, они могли разрушить все что угодно.
Полузвери, полулюди… После Войны их эксплуатировали вместо рабов-рабочих. Платили едой и ночлегом, но прав у них было меньше, нежели у людей.
Да кто заступится за то, что и в помине быть не должно? Овны должны быть мифами, как русалки, лешие и прочая нечисть, но нет, в воздухе они растворяться не желали, добровольно отдавать свои земли - тоже.
Единственное, что есть и должно быть – священные Волки, но год Волка уже прошел два года назад, и поэтому этих животных найти нелегко. Если только в лесу Богини, который казался простому народу райским садом.
И насколько волки не были священными, их шкура стоила двенадцать золотых монет. Даже если торговаться, то все равно заплатят не меньше десяти – все-таки они собираются не шкуру овцы на стену вешать, а дикого зверя с серебряной шерстью, которого богословила сама Богиня Вишневая – тут не побогохульствуешь и не пожалеешь денег. А за десять монет можно купить несколько хороших лошадей, породистых, выносливых.
Живой здоровый Овен в расцвете сил стоил одну серебряную монету. Дети – по несколько медных. Немощные, больные или достигшие возраста шестидесяти лет должны быть убиты хозяином. Правила просты, их легко запомнить.
Да и не каждый Овен доживал до шестидесяти.

Тело Ояши было покрыто короткой мягкой белой шерстью, хотя она больше всех из женщин-Овнов напоминала человека. Пухлые губы, красивые глубокие глаза цвета свежей травы, длинные пальцы на руках, заканчивающиеся крепкими ноготками, струящиеся водопадом по плечам рыжие волосы, пара прекрасных стройных ног… Сразу видно, полукровка. Да каким же надо быть иродом, чтобы заставлять такую красавицу работать? Тем более, прекрасно зная, что в её жилах течет красная кровь?
Впрочем, где бы Ояши не была – на ферме у хозяина или на пастбище со своим новым ухажером – ей там будет лучше. Недозволенно бабам одним по лесам шастать, где обитают волки. Не священные, обычные, матерые. Вечно голодные, с высунутым красным языком из зубастой пасти.
Странно, женщины-Овны, пусть не такие сильные, как мужчины, были быстрыми, шустрыми, лишенными неловких движений громоздкого человеческого тела. Как же их смогли загрызть? Они ведь еще и вдвоем были.
Таких обычно берут в круг и накидываются всей стаей, разрывают на куски в несколько мгновений.
Кайт задрожал скорее от страха, нежели от холода, хотя костер уже не грел. Языки пламени вместо того, чтобы с жадностью поглощать стебельки сухой травы, помогали карликовым деревьям и кустам отбрасывать жуткие тени, которые так пугали мальчишку.
Неугомонный хозяин. Отправил бы десятерых мужчин-Овнов – справились бы до захода солнца. И были бы и ягоды, и грибы, и даже золотые злаки. Ан-нет, пожадничал, оправил двух. Можно даже сказать одного с половиной. Оррлен-то сильный, ничего не боится, а Кайт… А Кайт даже тени собственной испугается, чего уж в лесу, где живых тварей полно. Что заяц, что волк, не знаешь, что у них на уме, тварей Богини.
И совершенно он не похож на Овна. Единственное сходство - рога. Ни шерсти, ни удлиненного зрачка, ни силы, ни даже присущей женщинам ловкости у Кайта не было. Как-то ему Айсек, глава общины, сказал, что он выбрал из двух рас лишь самое худшее: слабое человеческое тело и бараньи мозги. Сложно поспорить, особенно если тебе доказали, что с лунами ты не становишься ни умнее, ни красивее, ни опытнее в своем деле.
Белоснежный Овен подсел ближе к костру. Не греет, но светит, чертова Белая трава. Надо было вместо неё Желтой нарвать. Да отличишь в сумерках обыкновенную Желтую от Желтой Ядовитой, которая отличается от безопасной лишь тем, что роса на ней мутная? Да ни в жизнь.
Стоп. Надо успокоиться. Оррлен придет. Он просто пошел за дровами. Оррлен обязательно придет и спасет его.
А поужинать можно и теми ягодами, что в корзине. Все-таки они не зря полдня не разгибались, чтобы найти их. Точнее не разгибался черный Овен, все-таки у него и глаза лучше видят, и по запаху ориентируется легче. Кайт же сидел и выбирал недозревшие ягоды из корзины, которые должны были пойти им на ужин, но не пошли, так как были неловким движением раздавлены в сок. Придется забирать барские.
«А вдруг не придет?» - Кайт всхлипнул и закрыл лицо руками. А если волки и его настигли? Потом придут к костру – единственному освещенному месту на всей поляне?..
Нет, пока что нельзя плакать, он ведь должен хоть когда-то быть сильным.
- Ты чего разрыдался, белый? – послышался голос сзади, и через мгновение на плечи Кайта легли две широкие теплые ладони, покрытые мягкой короткой смоленой шерстью.
«Оррлен» - хотел уже обрадоваться Кайт и броситься на шею к пришедшему черному Овну, как рядом с ним упала огромная серая туша, от которой разило Смертью и Опасностью. Красный язык вывалился из оскалившейся пасти, выпученные, но уже стеклянные глаза, смотрела на белого Овна с ненавистью и лютым голодом.
Скоро от безжизненного тела будет разить Смрадом.
Кайт закричал бы, если в последний момент широкая рука не сдавила ему горло, перекрывая путь к кислороду.
- Не кричи, а то придут его товарищи, - рука пришедшего Овна снова вернулась на плечо мальчишке.
- Где ты нарвался на волка? – шепотом спросил белый Овен, испуганно прижимаясь к ноге Оррлена.
- Он притаился в кустах с малиной. Напал сзади и едва ли не загрыз, - черный Овен отцепил от себя мальчишку и сел напротив его, с другой стороны костра.
Оррлену было двадцать пять, он был старше Кайта ровно на пять лет и шесть лун. С немного вытянутым лицом, тонкими губами, узкими хитрыми глазами и неслабым телом он представлял собой идеал мужчины-Овна. Наверное, не одна женщина пыталась его охмурить. Наверное, даже Ояши, однако Оррлен не был увлечен ни в каких связях, так что было очень непросто рассуждать о том, как он относится к женщинам.
На все вопросы – черный Овен улыбался. Впрочем, увидеть его неулыбающимся – невозможно, он никогда не бывает серьезным.
Даже сейчас, после нападения волка, с его лица не слезала сияющая улыбка. Как будто тот был бесконечно счастлив.
- Я боялся, что ты не придешь, - Кайт склонил голову и тихо захныкал, уткнувшим лбом в колени. Теперь уже было можно.

Оррлен разлегся на мягкой траве, поглаживая белого Овна по спине. Тот не все никак не желал униматься, не поднимая лица с груди мужчины. Испугался, глупый мальчишка.
Сколько бы черный Овен ни целовал его в макушку, нашептывая всякие глупые нежности, сколько бы ни обещал, что он больше никогда не уйдет один надолго, сколько бы ни отвечал на невинные детские поцелуи, Кайт все никак не успокаивался.
Костер потух уже как четверть часа. Белая трава никогда долго не горит, не превращается в пепел и полностью скрывает следы от костра.
Ночную тишину рассек протяжный волчий вой. Чуть приглушенный, исходивший откуда-то снизу, в глубине леса, где царствовала Трясина.
- Я всегда буду возвращаться. Хоты бы к тебе, к примеру, - улыбнулся Оррлен и взлохматил Овну волосы. Волки из Трясины точно сегодня не выберутся, даже за убитым – уж слишком рискованно. А к утру они уже уйдут, выдрав у мертвого волка передние клыки. За клыки волка можно несколько золотых получить. А если еще и шкуру… Но со шкурой труднее, ни Клыка, ни ножа с собой у Овнов не было.
Мальчишка уткнулся носом в грудь черному Овну и протяжно вздохнул. Слезы кончились, и это не могло не порадовать мужчину. Беззащитный, со смешным слабым человеческим телом. Если скрыть рога, то и не отличишь от человека. И до сих пор еще маленький. И никому ненужный.
Да и послали его на верную смерть. Все-таки волк не в малине прятался и не нападал на Оррлена, волки звери мудрые, к сильным по одиночке не подходят. Этот сидел в ежевичных кустах недалеко от костра и уже готовился к прыжку, когда черный Овен бесшумно сломал ему шею. А если мужчина увидел серую тень мгновением позже, кто бы знал, что случилось. Может быть, Кайт побежал. Может быть, понял, что именно этого и хотели его хозяева, и остался бы на месте, с бараньим выражением лица смотря на свою приближающуюся кончину.
Конечно, если бы его вывели во двор и замахнулись топором, то сразу же поднялся бы бунт в общине. Кайт, хоть и был бездарным, но не являлся ни немощным, ни больным. И до старости ему далеко - еще лет сорок полагается скакать по полянкам и цветочки собираться. А волки… Волки – это, конечно, хорошая отговорка. Не смог убежать – значит, недостоин жить. Здесь Овны даже спорить не будут.
Тихое сопение рядом отвлекло Оррлена из мрачных мыслей. Улыбка снова осветила лицо мужчины. Рядом с ним, прижав руки к груди, спал Кайт – белый Овен с белоснежными волосами и небесно-голубыми глазами. Практически человек. Однако, никому не нужный. Кроме… кроме единственного в общине черного Овна?»

@темы: зарисовки, 2010, Ориджинал

---

Название: Уговорить строптивого.
Автор: king_marionette
Бета: Шел aka Лана
Пейринги: Франция/Англия
Рейтинг: PG (пиздец полный)
Жанр: флафф
Разрешение на размещение: с разрешения автора
Дисклеймер: персонажи не мои, ни на что не претендую, хотя как-то Наполеон обещал мне…
Предупреждение: все по домашнему, любители харда, сгиньте
От автора: Для Кайты. Кайта-сама, простите идиота, однако энцы не получилось. Получилось так, как получилось.

Артур недовольно поморщился: открывшийся ему вид не слишком радовал. Нагое безобразие на его хлопковых простынях лишь улыбнулось широкой довольной улыбкой. Улыбайся, улыбайся, пока можешь, потом кости не позволят. Кёркленд посмотрел на пол, заваленный лепестками роз и бархатными подушками, которые ну ни в какую не сочетались ни с паркетом, ни с грубой мебелью (зато надежно), ни с белоснежными обоями. Как ни странно, Англия подумал в первую очередь не о приглашении в постель для довольно-таки приятного тесного физического контакта, а об уборке.
«Кто будет это убирать?» - каждый раз размышлял Артур, когда дорога от коридора до спальни была усыпана цветами или когда Франциск готовил. Вкусно, но слишком много грязи на кухне.
- Ты бы постыдился. Хотя я понимаю, что такое слово извращенцам незнакомо, но, - Англия подобрал с пола подушку и замахнулся, - тебе должно быть знакомо такое слово, как «уборка».
Подушка полетела точно в лоб Франциску, заставив того запрокинуть голову и удариться об стену. С громким театральным вздохом, француз свесил ноги с кровати и капризно надул щеки.
- Арту-у-ур, холодный и невозмутимый, как всегда. В такие моменты ты бываешь еще и до чертиков противным, - пробурчал мужчина, однако почти сразу же засветился неподдельным счастьем:
- Но я тебя все равно люблю, давай сольемся в порыве страсти!
- Только через мой труп, - Англия ослабил петлю галстука на шее и повернулся к шкафу. Время обеда, пора бы сменить домашнюю одежду на костюм и сесть за бумажную работу. Кризис, мать… то есть, боже, настигает не в первый раз эту дождливую страну.
- Артур, - Франция, успевший встать с кровати и бесшумно подойти к Англии, обнял своего любовника за талию и уткнулся носом в его плечо. – Мы так и не решили, где мы будем встречать Новый год.
- Решили. У меня. Я приготовлю рождественские булочки, - пробормотал Кёркленд, кое-как стянув с себя пиджак. – И оденься, черт тебя дери.
- Что, снова молодость захотелось вспомнить? Погрубить, потискать женщин и краденым золотишком покидаться?
Артур открыл рот, чтобы возразить – он и не думал снова пиратствовать, ибо в его возрасте это уже смешно, однако едкий ответ предательски все-таки застрял в горле. Тогда-то он был молод, ему хотелось славы, признания и богатства. Теперь же и врагу не пожелаешь такой сомнительной славы.
Франция, заметив задумчивое выражение лица у своего любовника, с довольной ухмылкой провел языком по шее Англии, после чего прикусил мочку уха и добрался до податливых губ только что повернувшегося мужчины.
- У меня есть хорошее предложение отпраздновать Новый год у меня. Я приготовлю вкусное блюдо, подам к столу вино. Самое лучшее, кстати, что есть в запасах.
Артур вздохнул и обвил руками шею Франциска. Видимо, предложение достать лучшее вино все-таки задело что-то в нем, и, скорее всего, это была тяга к алкоголю.
- Я достану большую елку, и мы её вместе украсим. А как встретим Новый год за бокалом шампанского, - Бонфуа коснулся губами кисти Артура, - пойдем в мою спальню, где я тебя буду поздравлять всю ночь напролет.
- Оденься сначала, - Англия, заливаясь румянцем, посмотрел на неприкрытую часть тела Франции. – Выглядишь жалко.
- Я думал, что я тебе нравлюсь в этом виде. Ты в постели мне такие вещи говорил, милый. Ты так восхваляешь мое тело, - Франц обнял Артура, и его руки тут же поползи в штаны англичанина. – Пойдем, пойдем в постель.
- Из… - Кёркленд застыл на несколько мгновений, пытаясь понять что это, и тут же его кулак врезал в челюсть. – Извращенец! Ты хочешь меня порвать, что ли? Сам бы жопу подставлял, если так секса хочется.
- Но тебе ведь нравилось быть снизу.
Артур вздохнул. Намечающийся разговор ему уже не нравился. Почему-то его не покидало ощущение, что в конце он будет сам уверять Франциска, что он сможет быть лишь снизу и только снизу.

31 декабря, Париж:
- Быстрее, сильнее, активнее, - Франция едва не зарычал уже от обиды. Напился тут англичанин хренов и командует, как Франциску надо себя в постели вести. Если прелюдия – дело тонкое и к ней нужен индивидуальный подход, то в постели… А ведь нес бы еще что-нибудь вразумительное, нет, какая ахинея! Неужели насмотрелся порно у Германии? Нет, это даже…
Франциск, не выдержав, уткнулся носом в плечо Артура и рассмеялся.
Ситуация явно была забавной, тем более стонал Англия на целый дом явно для того, чтобы все кухарки позавидовали.
Но даже с таким результатом, он чувствовал себя настоящим победителем. Все-таки Новый год. И все-таки в Париже. На шелковых простынях. И это явно любовь, когда тебе кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а тело, словно огнем охвачено. Тянешься за губами – и в ответ все то же пламя.
- Сгори во мне.
- Заткнись, мать твою. Просто целуй, - проворчал Артур и коснулся губ Франциска. Бутылка упала на пол, разлив всю дурманящую жидкость, а ночь только начиналась.

- Смотри, смотри, там салют, - Артур сорвался с места и посмотрел в окно.
Франция, немного понаблюдав за тем, как англичанин подпрыгивал каждый раз, видя в небе роскошный, но уже угасающий цветок, пожал плечами и обнял любовника. Неисправим. Перестараться хотя бы раз, что ли? Чисто в поучительных целях.

@темы: фанфик, 2010, APH

---

Название: Новогоднее.
Автор: king_marionette
Бета: Шел aka Лана
Пейринг/персонажи: XS (Занзас/Сквало)
Рейтинг: PG
Разрешение на размещение: с разрешения автора
Дисклеймер: персонажи не мои, ни на что не претендую, хотя с моей наглостью мог бы.
От автора: Написано для Соры.

Скуало зевнул, глаза сами собой закрылись, явно намекая на то, что время позднее и давно пора бы лечь спать. Телу было явно все равно, что сегодня Новый год – ночь волшебства, бесконечной выпивки и радости, оно требовало сиюминутного утоления потребностей и не хотело слушать никаких оправданий. Подумаешь Новый год, пора бы выйти из того возраста, когда от праздника еще ожидается хоть что-то хорошее.
Супербиа с радостью бросил бы этот праздник, чтобы вернуться в свою комнату, забраться под одеяло и наконец-то уснуть. В отличие от других мечник проснулся около шести утра – звонок из Японии от Ямамото, который спешил поздравить блондина со всевозможными праздниками и пожелать ему счастья. Гребанные часовые пояса… В этот день для полного счастья всей Варии не хватало лишь настолько же обозленного Занзаса.
И Супербиа обязательно послал бы все лесом, если бы босс не предложил справить этот Новый год с ним. То есть как предложил… Самого предложения не было, просто мечник очнулся уже за полчаса до полуночи, после чего Занзас сразу же отдал приказ готовить бокалы и шампанское, что-то пробормотав о том, что хотя бы от такого никчемного и быстро вырубающегося мусора можно извлечь какую-то пользу.
Впрочем, на что Скуало мог жаловаться? Настроение стало лучше, однако сонливость никуда не делась, наоборот, обхватила крепче, особенно, когда до этого они с боссом успели немного уменьшить винные запасы.
Двух бутылок, распитых за полчаса, хватило, чтобы мечник положил голову на плечо Занзаса, не боясь, что эту же голову ему и открутят.
Диван, камин, над ним новый плазменный телевизор (его предшественник трагично погиб, так и не пережив последнюю ссору мечника и босса Варии), на удивление спокойный Супербиа в объятьях хмурого босса Варии, без интереса наблюдающего за репортершей, которая с улыбкой отсчитывала последние секунды уходящего года.
Мгновение - и над их домом начнется салют, который так старательно подготавливал Леви.
Мгновение - и акула повернется к боссу, чтобы с улыбкой поздравить с Новым годом. Салют окрасит его лицо сначала красным, потом золотым оттенками, но Занзас все равно увидит в его глазах пьяный блеск. Искусанные, распухшие губы прошепчут какое-то уж слишком глупое поздравление. Счастья? Счастье можно купить. Денег желают только Мармону.
Наслушавшись чуши от своего подчиненного, босс сам сделает первый шаг, поняв лишь позднее, что мечник уж слишком быстро сдался.
А как там говорится… Как встретишь новый год, так его и проведешь?
Что ж, это будет чертовски странный год.

Название: Поздравить первым.
Автор: king_marionette
Бета: Шел aka Лана
Пейринг/персонажи: 8059
Рейтинг: PG
Разрешение на размещение: с разрешения автора
Дисклеймер: персонажи не мои, ни на что не претендую, хотя с моей наглостью мог бы.
От автора: Написано для Нао.

- Гокудера. Не спи, - рука Ямамото крепко сжала ладонь Хаято, заставив подрывника сразу вынырнуть из полудремы, открыть глаза и хмуро посмотреть на бейсбольного идиота.
- Какого хрена? – Гокудера зевнул и, без интереса уставившись в экран, недовольно поморщился. Он проспал на полчаса больше задуманного. До Нового года осталось всего каких-то пять минут. Черт. Черт. Черт. Этот придурок еще бы разбудил в последние десять секунд.
- Не спи, - на лице мечника вечная добродушная улыбка, которая так раздражала подрывника. Особенно в последнее время, когда Ямамото начал творить совершенно непонятные вещи. То он выкидывает любовные письма от одноклассниц (нет, Гокудера бы и сам их выбросил, но тут дело в том, что этот дебил позволяет себе выкидывать что-то из его вещей вообще), то запрещает Хаято употреблять фастфуд и утверждает, что он должен питаться правильно, а в иной раз как спрячет сигареты – хоть взрывай, а ответа на грозное «Отдай чужое, придурок» не дождешься.
- Фиг тебе. Я этот Новый год не пропущу, и я буду первым, кто поздравит Десятого с этим праздником, - фыркнул Гокудера, с ухмылкой указывая на телефонную трубку у бедра. – И ты мне не помешаешь, понял? И даже не пытайся!
Вздохнув и решив, что хоть что-то и до дебила дойти все-таки должно, Хаято потянулся за сигаретной пачкой. И тут же громко выругался: очевидно, она оказалось пустой. На этот раз не по вине Ямамото.
- Дерьмовый Новый год!
Такеши с несвойственной ему тоской подумал, что люди не меняются. Полгода свиданий, ответные чувства, вполне теплые отношения, обжигающие поцелуи по ночам, даже соглашение отпраздновать Новый год наедине (впрочем, как оказалось чуть позже, Гокудера думал, что наедине – это он, Такеши и Десятый), казалось, что еще нужно для счастья? Этого ведь должно хватить для того, чтобы хоть как-то повлиять на подрывника.
Но нет.
Он все равно думает о Тсуне. И поздравит его первым.
Ямамото с трудом сдержал улыбку, сжимая ладонь Хаято крепче.
«Как же».
- Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, - считали в телевизоре.
Когда репортер с улыбкой поздравил Японию с Новым годом, Ямамото быстро повернулся к Хаято, который в хаотичной последовательности нажимал нужные цифры, ошибался, от чего злился еще больше.
- Гокудера, - с улыбкой позвал его Такеши.
- Придурок, не видишь, я сейчас за… - поцелуй заставил подрывника сразу же замолчать. Теплые руки мечника скользнули под майку Хранителя Урагана, чуть царапая кожу.
Трубка с глухим хлопком упала на пол.
- С Новым годом, Хаято.
Гокудера недовольно покривил уголки губ. И тут же весело ухмыльнулся. Может, он и не будет первым, кто поздравит Десятого, зато он точно будет первым, кто поздравит Ямамото. Причем поздравит как следует.
Иногда подрывник поражался, как же легко бывает манипулировать такими идиотами, как Такеши.

Название: Tier
Автор: king_marionette
Бета: Шел aka Лана
Пейринг/персонажи: TYL!80/TYL!59
Рейтинг: PG-13
Разрешение на размещение: с разрешения автора
Дисклеймер: персонажи не мои, ни на что не претендую, хотя с моей наглостью мог бы.
От автора: Написано для Агри.


Was macht ein Mann
was macht ein Mann
der zwischen Mensch und Tier
nicht unterscheiden kann
was

Rammstein - Tier

Удар справа, Гокудера даже не попытался увернуться, смотря на мечника с нескрываемой усмешкой. Ямамото, конечно, сильный, и удары у него точные, все-таки он учился у хорошего учителя. И не только у Реборна, ведь так, Ямамото? Ты ведь с ним тоже спал?
- Это слишком, Гокудера. Я не думал, что ты опустишься до… такого. Ты ведь мой друг.
Широкая улыбка на лице Хаято… Хищный оскал на лице Хаято испугал мечника, хотя тот уже успел повидать в этой жизни многое.
- Друзья? Ты меня уже полгода трахаешь, но мы друзья? – язвительно поинтересовался Гокудера, едва подавляя в себе желание рассмеяться Такеши в лицо. – И много у тебя таких «друзей»?
Смотреть, как лицо мечника изумленно вытягивается – то еще удовольствие. Редкое. Ямамото никогда особо не удивлялся, принимая все так, как есть.
«Как я тебя ненавижу».
- Тебе какая разница, с кем я сплю? Я думал, что это лишь мое дело, или я был неправ? Для чего я тебе нужен? Явно не для того, чтобы битой махать, - рука подрывника дернула Хранителя Дождя за галстук, тем самым заставив Ямамото наклониться к Хаято. – И твоя ревность тому доказательство. Как прекрасно иметь на базе собственную шлюху, особенно когда нельзя отсюда выйти?
Такеши склонил голову. Он не был согласен с подрывником, все было не так. Все было совсем не так. Но… Черт, он ничего не может с собой поделать.

Хаято все прекрасно запомнил. Холодные пальцы в кожаных перчатках, приглушенное рычание в ухо, серебристые волосы водопадом падают на спину, щекочут. Странно, но мечник Варии в постели ведет себя тихо, ограничиваясь лишь хриплыми стонами и едва слышным бормотанием.
О чем он думал, когда согласился с ним переспать? Чего хотел добиться?
Но уж явно не бурной ночи, от которой он не получил ни малейшего удовольствия, потому что перед глазами стоял образ бейсбольного придурка.
Ямамото, по жизни тихий и неконфликтный, в постели будто срывался с цепи. Грубые движения, издевка в голосе, поцелуи вперемешку с болезненными укусами. Кажется, Хаято слишком привык к такому обращению.
И даже теперь, находясь полностью обнаженным в душевой комнате и прикованным наручниками к трубе, Хранитель Урагана практически смирился со своей участью. Спина саднила, уж слишком сильным оказался удар Ямамото, впечатавший подрывника в стену. Бока… Про бока лучше молчать, полет с лестницы еще никому не шел на пользу.
А Ямамото с довольно-таки неприятной улыбкой крутил в руках шланг. О чем сейчас думал Хранитель Дождя – Гокудера даже знать не хотел.
- Может, ты заодно похвастаешься, с кем ты еще успел переспать, пока меня тут не было? – с улыбкой предложил Такеши, нависнув над Хранителем Урагана. – Вдруг он даже на нашей базе обитает, а? Гокудера?
Хаято заскрипел зубами. Довольно-таки ощутимый шлепок по ягодицам, после него еще один, но сильнее. Наручники, сковавшие руки подрывника, звякнули, ударившись цепью об трубу.
- Нет.
- Не слышу.
- Я сказал, что не спал ни с кем! – голос Гокудеры сорвался на крик.
- Молодец, - Ямамото погладил Хаято по спине, тем самым заставив его сжать зубы, чтобы не застонать от боли. – Но ты пахнешь им. Ты пахнешь этой акулой. Впрочем, может мне содрать с тебя кожу, Гокудера? Что ты мне ответишь на это?

Хаято уже не сдерживал крик – тело болело от множества ударов, на которые Ямамото не скупился за эти два часа. Обжигающий душ, новые удары и нет пути к отступлению.
Переспав с Варийской акулой, чего он хотел добиться?
- Не бросай меня, - руки с непривычной лаской прошлись по груди подрывника и скользнули вниз. – Я… Я не хотел этого делать, ты это понимаешь? Мне не доставляет удовольствие тебя бить.
«Ложь».
- Я ведь лучше его? – теплые губы прошлись по щеке Хаято, голос мечника чуть подрагивал. Гокудера мог бы предположить, что он все-таки не сдержался – лицо у него было мокрым. И предположил бы, если не был бы уверен, что это его собственные слезы.

Стоны, укусы в плечо, горячие руки на бедрах, и сжимающая сердце тревога. Смятые простыни, сползшее на пол одеяло, подушка, в которую Гокудера впился зубами, чтобы не кричать от боли.
- Перевернись, - все происходит в ускоренном темпе, тратиться на прелюдию времени нет. Грубые толчки, рука, сжимающая член и двигающаяся в заданном темпе, следы от ногтей на спине Ямамото.
Хаято кажется, что он задыхается. Обжигающее тело над ним, долгие страстные поцелуи, не дающие вдохнуть воздуха.
Ямамото грубо приподнял бедра подрывника и резко вошел. Третий раунд, и ему совершенно все равно, что Хаято устал, и удовольствие сменилось болью.
- Гокудера, запомни, - Такеши наклонился к Хаято, не замедляя темпа. – Если я узнаю, что ты трахался еще с кем-то, то, поверь, ты даже не догадываешься, что я с тобой сделаю.

Гокудера щелкнул зажигалкой, прикуривая, и посмотрел на бейсбольного идиота, что спал рядом, обвив руками его талию. Дурак. Что в пятнадцать лет, что в двадцать пять. Может, конечно, силы добавилось, уверенности в себе, жесткости, но явно не мозгов. Манипулировать не составляет труда. А надо было всего лишь переспать со Скуало.
Хаято осторожно потянулся к сотовому телефону, лежащему на тумбочке. Лишнее движение, и мечник проснется, и тогда будет много ненужных вопросов.
Список контактов. Михо, Садако, Хару, Хару 2. Стереть. Луссурия, Айко, Рин, Терри. Стереть к чертовой матери. Сколько баб, оказывается, на чужом телефоне.
- И если там появится хоть еще одна сисястая дура, я пересплю и с Занзасом, любимый, - ухмыльнулся Гокудера и поцеловал Такеши в висок.

@темы: фанфик, KHR, 2010

---

Пролог.

А пока его крик режет тень-тишину
Да пока не охрип, разгоняя волну
Поднимите им веки пусть видят они
Как бывает, когда слишком много в крови
Серебра ...
(Пикник – Серебра)

«…Его нашли распятым в подвале полуразвалившегося дома. Странную игрушку, которую породило безумство и гениальность. Игрушку, до абсурда похожую на человека. Его телосложение, глаза, движения, чувства… Бог мой, мне самому до сих пор трудно поверить в то, что он был неживым. Всего лишь кусок материи, оживленный с помощью магии Богини… Наука не опровергала это, однако принимать тоже не спешила – уж слишком все это попахивает пустыми слухами. Я бы и сам не поверил, если бы не увидел своими глазами.
Опишу свое первое впечатление, мой друг. Это было невыносимое зрелище. Худощавый, вымазанный в грязи, в лохмотьях хрупкий юноша. Полуобнаженный, лет пятнадцати, плачущий, как мне казалось, кровавыми слезами. Лишь потом, растерев жидкость между пальцами и попробовав её на вкус, я понял, что это не кровь. Машинное мало.
«Это порождение мрака», - выдохнули горожане, столпившиеся у входа в подвал, и я отрицательно покачал головой. Религия превращает людей в стадо баранов, считающих любой прогресс проделками сил тьмы. Не то чтобы я сам не верил в чудодейственную силу Вишневой Богини, но я считаю, что люди тоже на что-то способны. Не думаю, что человек обращался к бесам, пытаясь придумать колесо. Как человек, я не могу полностью опровергнуть это суждение, но, как ученый, не могу его принять.
Я махнул людям рукой, отсылая их наверх. Уж слишком мне не терпелось осмотреть это, якобы, творение тьмы.
Кожа мальчика была теплой, однако в тех местах, где она была содрана, был виден скелет из неизвестного науке, так называемого, «легкого» железа. Глаза пленника были сделаны из редкого и едва мутного стекла, но я заметил, что его зрачок реагирует на свет, как и у нормального человека. Видимо, его создали не один десяток лет назад. Ювелирная работа. Я мог лишь восхититься мастером. Однако я не могу не отметить, что по моей спине все равно пробежались мурашки при виде такого зрелища, каким бы оно не было мне интересным.
Мы окрестили его творением науки и магии, хотя в причастности второго я на тот момент сильно сомневался. И не «мы». Горожане под страхом суда. Как вы знаете, в наших краях любой может быть повешен лишь за то, что его слова не являлись правдивыми. Я помню, что вы не разделяете их взглядов, считаете это зверством, но уверяю вас, страх наказания влияет на людей лишь положительным образом.
Юноша твердил о своем создателе и слезно упрашивал нас привести его. Как ни странно, о боли не было ни слова… И только потом я понял, что мальчик её не чувствует. Я все время забывал о том, что передо мной не человек. Машина. Кукла с механизмом внутри.
Пока мои коллеги пытались освободить его (как оказалось, он был прибит железными кольями), я обыскал весь дом. Ни души. Что я и сообщил найденному созданию.
Тем же вечером мальчишка поселился у меня в доме. У него не было имени, лишь обрывки воспоминаний и кошмары по ночам.
Я назвал его Леонардом. В честь своего погибшего сына, чей образ до сих пор вызывает в моем сердце глухую тоску. Вы ведь помните его? Вы ведь помните моего мальчика?
Кстати, спешу сообщить, что ладони юноши зажили сами собой, впрочем, как и все остальные раны. Исследовать это открытие мне не дал сам Леонард, которому в это время хотелось веселиться и наслаждаться приобретенной свободой. Но я все не мог понять, как же мертвая плоть смогла регенерировать.
В последующие дни он бегал за мной по пятам. Искусное создание, чистейшее подобие человека, имеющее, наверное, самую теплую и лучезарную улыбку в этом мире.
Я все время нехотя напоминал себе, что он – машина. Что он – нечеловек.
И в то же время я понимал, что Леонард имеет чувства, он умеет радоваться, предаваться печали. Даже видеть сны. К несчастью, за все это время, ни одного хорошего сна ему так и не приснилось. Может, мне казалось… Я ни в чем сейчас уже не уверен, но могу сказать одно, в физическом плане он был живым. Пугающе, не правда ли?
Время шло, я кормил его дорогими обедами, одевал в самые роскошные костюмы и пытался научить всему, что знаю сам. Наверное, мои поступки были обоснованы тем, что мне до сих пор не хватает моего сына. А Леонард, видимо, ценя мои страдания, ластился ко мне и тесно прижимался к моей спине по ночам. Теплый. И такой живой.
«Он машина», - твердил я себе по ночам. И сам себе не верил, кусая губы, чтобы сдержать предательские слезы.
За этот месяц мальчик успел изучить все мои привычки, пытался угодить и радовал меня своими результатами, быстро обучаясь иностранным языкам. Однако у моего Леонарда был тяжелый характер (это я узнал, когда пытался его познакомить с моим старым другом, – юноша жался к моей спине и несколько раз выругался как сапожник, тем самым смутив моего дорогого гостя).
И все-таки мое счастье, хрупкое и, скорее всего, выдуманное, рухнуло в мгновение. За этим злосчастным завтраком я рассказывал своему мальчику о прекрасной Вишневой Богине, о которой сложено так много легенд. Являясь Богиней красоты и плодородия, она вела войны и проливала кровь невинных людей, как жертву небесам. После каждой войны был потоп, смывавший кровь с полей. После каждого урожая - ураган, убивающий людей. Добро и зло – все было уравновешено. И именно поэтому других Богов нет.
И внезапно Леонард, отодвинув кубок с апельсиновым соком, извинился и сказал… Нет, вы представляете? Он сказал, что вынужден меня покинуть и отправиться на поиски своего хозяина.
Меня охватил небывалый гнев. Последний раз я так злился в день смерти моего сына. Я презирал врачей, которые не в состоянии подарить ему новое сердце. Я ненавидел людей, что так и не помогли мне. Мне казалось, весь мир бросил умирать моего сына на руках отца, который… который сам по себе ничего не может сделать.
Он был прав. Я слишком долго жил мечтой.
Но… Но…
Я его кормил.
Я за ним ухаживал.
Я дал ему имя. У мальчика не было даже имени. Вы это понимаете?
И все равно он должен идти к своему создателю, который бросил его черт знает где и в таком ужасном состоянии. Нет вообще доказательств, что это не он распял свое создание, очевидно, испугавшись того, что сотворил.
Конечно же, я накричал на него. Обвинил в бессердечии. Леонард не сопротивлялся, просто потупил глаза в пол и беззвучно шевелил губами, кажется, даже не слушая меня. Будто… Будто он знал, что так все и будет.
«Прости, прости, прости…»
Нет, я даже уверен, что он знал, что так и будет.
Знал.
Я запер его в комнате для гостей на ночь. И нисколько не удивился, узнав на следующий день, что он убежал из моего дома. Вместо того, чтобы начать искать его, я сел в кресло, налил себе вина и предался забвению на несколько часов.
Я был слишком строг к чужому ребенку. К чужой игрушке. Которую, кстати, я так и не пошел искать. Даже ночью, когда за окнами завыла стая голодных волков, пришедшая из леса Богини. Святые твари, которых мы не в силах остановить.
Я узнал о нем лишь через три дня. Его нашли на старом кладбище у какой-то дальней могилы. Уже мертвого.
Игрушка, не заботясь о белом костюме, сидела на коленях перед открытым гробом и смотрела на мертвеца пустыми кукольными глазами.
А его создатель… Создатель Леонарда был одет в нищенскую одежду, чего я не ожидал. Он всегда мне представлялся высоким джентльменом с переливающимся золотом волос.
Но передо мной лежал смуглый молодой человек, которому лет, может быть, за двадцать. Черные словно смоль волосы волнами спадали на плечи и прятали лицо от попавших солнечных лучей.
Пиджак едва прикрывал обнаженную грудь мертвеца, штаны были порваны сразу в нескольких местах. Однако я не мог не заметить, что мертвец был божественно красив. И… Вы не поверите мне, граф… Его кожа отдавала теплом.
По щекам Леонарда все еще текло черное масло, пачкая не только лицо, но и костюм, который я, впервые услышав свое имя из его уст, приобрел для него неделю назад. До этого мальчик обращался ко мне, как к господину Альтьерру. Если честно, я надеялся, что мой гость когда-нибудь назовет меня отцом.
Я отступил назад. Странно, но даже при таких обстоятельствах я чувствовал себя лишним. Все-таки, как-никак, воссоединение.
Я положил руку мальчику на плечо, все еще надеясь, что он очнется.
Но он не очнулся. Я нагнулся, пытаясь вглядеться в его лицо, и увидел, что передо мной не Леонард – сверхъестественное создание, а самая обычная неодушевленная кукла, лишенная всех эмоций. Беспомощная и смотрящая на весь мир своим пустым бессмысленным взглядом. Мой Леонард перестал существовать в тот злосчастный день.
Через четыре дня я вскрыл его. Оказалось, одна из шестеренок в грудном отделе раскололась надвое и повлекла за собой массовую поломку всей и без того хрупкой системы.
Я не стал его чинить. Уж слишком я любил этого мальчика, чтобы насильно возвращать его к этой несчастливой жизни. Просто отпустил в мир иной, где он должен попасть в Рай. Я верил, что он хоть и был создан искусственно, но имел душу. И пусть она найдет покой.
Всем своим коллегам и друзьям я говорил, что мой Леонард умер от разрыва сердца. Что в наше время не редкость… »

@темы: 2008-2009, фанфик, Ориджинал

---

Чеширский кот

"Как бы сказать, графиня никогда не отличалась умом. Характером, красотой был приметна, а умом..." - Чеширский кот потянулся и одарил Алису немного рассеянной улыбкой, в которой сахара было больше, чем в чае Сумасшедшего Шляпника. - "Лично мне всегда казалось, что ум - дело наживное. Чем дольше живешь, тем умнее становишься. Оказывается, я его случайно спутал со словом "опыт". Знаешь такое слово, Алиса?"
Девочка кивнула, все так же завороженно глядя на кота, на чьем теле полосы изменили свой оттенок с синего на пурпурный. Кот, как всегда загадочен. Кот, как всегда пересказывает случайную биографию, анализируя её и высмеивая, однако делая все это с настолько серьезным лицом (на которое только был способен вечно счастливый Чеширский кот), что нельзя было подумать, что хозяина биографии не было в Стране Чудес, как и в любом другом месте.
Кот был выдумщиком.
"А вот Королева... Ты считаешь Королеву умной, Алиса?"
И Алиса снова кивнула, жадно слушая бархатистый голос кота, который, кажется, тоже время от времени менялся, как и тело удивительного зверя из Страны Чудес.
"Правильно. Ты ведь знаешь, что самая мудрая в нашей стране лишь Королева? Назвать Королеву Червей глупой карается казнью. Но я считаю её глупой. И не раз это ей говорил. Но поймать меня Королева так и не сподобилась. Я ведь всего лишь кот" - и снова довольная улыбка, Чеширский кот перевернулся на бок, подставляя солнцу свое пузо. - "Иногда хорошо быть просто котом".
И Алиса кивнула в третий раз. Кот исчез. Как всегда неожиданно.
Улыбка кота некоторое время бесцельно маячила в воздухе, нашептывая что-то о Шляпнике, его пире, и напоследок прибавив, что Белый Кролик уже давно заждался девочку. Потом кот пропал полностью. Алисе на несколько мгновений показалось, что навсегда.
Но нет, тогда это будет так не похоже на Чеширского кота.

@темы: другое, 2008-2009, зарисовки

---

Данте слизнул с губ кровь вместе с дорожной пылью и снова бросился в атаку, на сей раз, откинув меч в сторону. Кто бы знал… Кто бы вообще мог подумать, что мальчишка все-таки сможет ему врезать. И не тренировке, а в честном бою, где учитель и не думал сдерживать свою силу перед учеником. Чем сильнее ударит, тем больше мозгов появится у мальчишки.
- Эй, парень, ты принял все слишком близко к сердцу. Я не собирался трахать твою девчонку. Видишь ли, педофилия – не моей профиль, - ухмыльнулся мужчина и, воспользовавшись, минутным замешательством юноши, коснулся его губ.
Неро, видимо, решил, что в обморок при Данте падать уж слишком унизительно, и обошелся лишь потемнением в глазах и легким оцепенением в объятьях полудемона.
Учитель зарылся носом в белоснежные волосы и почти сразу же выдохнул неразборчивое ругательство – мальчишка слишком быстро пришел в себя и нанес точный удар в солнечное сплетение. Силы удара не хватило, чтобы мужчину отбросило в противоположную стену, но хватило, чтобы его руки безвольно повисли параллельно телу.
Вытерев губы рукавом, юноша сделал шаг назад и, спотыкнувшись на ровном месте, упал. Данте присел на корточки и не без умиления наблюдал, как Неро, сжимая губы, словно маленький ребенок, сверлит его полным ненависти взглядом. Блокируя последующий удар, мужчина за шиворот сгреб несмышленого мальчишку и притянул к себе, чтобы в следующий момент заткнуть рот юноши, с превосходством отмечая, что тот сдался довольно-таки быстро. К его же счастью.

@темы: 2008-2009, DMC, баловство

---

Господин Бальза ненавидел современную музыку, грязь, оборотней и Фелицию. И велико его было удивление, когда он впервые осознавал, что четыре его ненавистных вещи могут уместиться в одного вампира. Щенок явно не догадывался о мыслях Миклоша. К счастью... Ибо один нахттотер видел в сенсоре, любящем свободу до потери пульса, отражение бывшей главы клана Даханавар. Хотя... Необходимо проверить, настолько ли он холоден, насколько хочет показаться.

- Вали с ковра, блохастая псина, - стоило Пауле выйти за дверь, как все немилосердие нахттотера переключилось на вриколакоса. Однако, "блохастая псина" раскаиваться не спешила, впрочем как и вставать с мягкого ковра.
Норико с мудрой улыбкой подумала, что любовь проявляется не только в симпатии. Она-то уже довольно-таки долгое время подозревала о том, что после блондинок любимым развлечением господина Бальзы были юноши с характером. За неимением первого Миклош быстро переключался на второе.

@темы: 2008-2009, Киндрет, баловство