Год овна«Их истребляли с давнего времени. Овны никогда не приносили удачу людям, скорее наоборот, где был Овен – там был лишь раздор. Славившиеся своим характером и недалеким умом, они могли разрушить все что угодно.
Полузвери, полулюди… После Войны их эксплуатировали вместо рабов-рабочих. Платили едой и ночлегом, но прав у них было меньше, нежели у людей.
Да кто заступится за то, что и в помине быть не должно? Овны должны быть мифами, как русалки, лешие и прочая нечисть, но нет, в воздухе они растворяться не желали, добровольно отдавать свои земли - тоже.
Единственное, что есть и должно быть – священные Волки, но год Волка уже прошел два года назад, и поэтому этих животных найти нелегко. Если только в лесу Богини, который казался простому народу райским садом.
И насколько волки не были священными, их шкура стоила двенадцать золотых монет. Даже если торговаться, то все равно заплатят не меньше десяти – все-таки они собираются не шкуру овцы на стену вешать, а дикого зверя с серебряной шерстью, которого богословила сама Богиня Вишневая – тут не побогохульствуешь и не пожалеешь денег. А за десять монет можно купить несколько хороших лошадей, породистых, выносливых.
Живой здоровый Овен в расцвете сил стоил одну серебряную монету. Дети – по несколько медных. Немощные, больные или достигшие возраста шестидесяти лет должны быть убиты хозяином. Правила просты, их легко запомнить.
Да и не каждый Овен доживал до шестидесяти.
Тело Ояши было покрыто короткой мягкой белой шерстью, хотя она больше всех из женщин-Овнов напоминала человека. Пухлые губы, красивые глубокие глаза цвета свежей травы, длинные пальцы на руках, заканчивающиеся крепкими ноготками, струящиеся водопадом по плечам рыжие волосы, пара прекрасных стройных ног… Сразу видно, полукровка. Да каким же надо быть иродом, чтобы заставлять такую красавицу работать? Тем более, прекрасно зная, что в её жилах течет красная кровь?
Впрочем, где бы Ояши не была – на ферме у хозяина или на пастбище со своим новым ухажером – ей там будет лучше. Недозволенно бабам одним по лесам шастать, где обитают волки. Не священные, обычные, матерые. Вечно голодные, с высунутым красным языком из зубастой пасти.
Странно, женщины-Овны, пусть не такие сильные, как мужчины, были быстрыми, шустрыми, лишенными неловких движений громоздкого человеческого тела. Как же их смогли загрызть? Они ведь еще и вдвоем были.
Таких обычно берут в круг и накидываются всей стаей, разрывают на куски в несколько мгновений.
Кайт задрожал скорее от страха, нежели от холода, хотя костер уже не грел. Языки пламени вместо того, чтобы с жадностью поглощать стебельки сухой травы, помогали карликовым деревьям и кустам отбрасывать жуткие тени, которые так пугали мальчишку.
Неугомонный хозяин. Отправил бы десятерых мужчин-Овнов – справились бы до захода солнца. И были бы и ягоды, и грибы, и даже золотые злаки. Ан-нет, пожадничал, оправил двух. Можно даже сказать одного с половиной. Оррлен-то сильный, ничего не боится, а Кайт… А Кайт даже тени собственной испугается, чего уж в лесу, где живых тварей полно. Что заяц, что волк, не знаешь, что у них на уме, тварей Богини.
И совершенно он не похож на Овна. Единственное сходство - рога. Ни шерсти, ни удлиненного зрачка, ни силы, ни даже присущей женщинам ловкости у Кайта не было. Как-то ему Айсек, глава общины, сказал, что он выбрал из двух рас лишь самое худшее: слабое человеческое тело и бараньи мозги. Сложно поспорить, особенно если тебе доказали, что с лунами ты не становишься ни умнее, ни красивее, ни опытнее в своем деле.
Белоснежный Овен подсел ближе к костру. Не греет, но светит, чертова Белая трава. Надо было вместо неё Желтой нарвать. Да отличишь в сумерках обыкновенную Желтую от Желтой Ядовитой, которая отличается от безопасной лишь тем, что роса на ней мутная? Да ни в жизнь.
Стоп. Надо успокоиться. Оррлен придет. Он просто пошел за дровами. Оррлен обязательно придет и спасет его.
А поужинать можно и теми ягодами, что в корзине. Все-таки они не зря полдня не разгибались, чтобы найти их. Точнее не разгибался черный Овен, все-таки у него и глаза лучше видят, и по запаху ориентируется легче. Кайт же сидел и выбирал недозревшие ягоды из корзины, которые должны были пойти им на ужин, но не пошли, так как были неловким движением раздавлены в сок. Придется забирать барские.
«А вдруг не придет?» - Кайт всхлипнул и закрыл лицо руками. А если волки и его настигли? Потом придут к костру – единственному освещенному месту на всей поляне?..
Нет, пока что нельзя плакать, он ведь должен хоть когда-то быть сильным.
- Ты чего разрыдался, белый? – послышался голос сзади, и через мгновение на плечи Кайта легли две широкие теплые ладони, покрытые мягкой короткой смоленой шерстью.
«Оррлен» - хотел уже обрадоваться Кайт и броситься на шею к пришедшему черному Овну, как рядом с ним упала огромная серая туша, от которой разило Смертью и Опасностью. Красный язык вывалился из оскалившейся пасти, выпученные, но уже стеклянные глаза, смотрела на белого Овна с ненавистью и лютым голодом.
Скоро от безжизненного тела будет разить Смрадом.
Кайт закричал бы, если в последний момент широкая рука не сдавила ему горло, перекрывая путь к кислороду.
- Не кричи, а то придут его товарищи, - рука пришедшего Овна снова вернулась на плечо мальчишке.
- Где ты нарвался на волка? – шепотом спросил белый Овен, испуганно прижимаясь к ноге Оррлена.
- Он притаился в кустах с малиной. Напал сзади и едва ли не загрыз, - черный Овен отцепил от себя мальчишку и сел напротив его, с другой стороны костра.
Оррлену было двадцать пять, он был старше Кайта ровно на пять лет и шесть лун. С немного вытянутым лицом, тонкими губами, узкими хитрыми глазами и неслабым телом он представлял собой идеал мужчины-Овна. Наверное, не одна женщина пыталась его охмурить. Наверное, даже Ояши, однако Оррлен не был увлечен ни в каких связях, так что было очень непросто рассуждать о том, как он относится к женщинам.
На все вопросы – черный Овен улыбался. Впрочем, увидеть его неулыбающимся – невозможно, он никогда не бывает серьезным.
Даже сейчас, после нападения волка, с его лица не слезала сияющая улыбка. Как будто тот был бесконечно счастлив.
- Я боялся, что ты не придешь, - Кайт склонил голову и тихо захныкал, уткнувшим лбом в колени. Теперь уже было можно.
Оррлен разлегся на мягкой траве, поглаживая белого Овна по спине. Тот не все никак не желал униматься, не поднимая лица с груди мужчины. Испугался, глупый мальчишка.
Сколько бы черный Овен ни целовал его в макушку, нашептывая всякие глупые нежности, сколько бы ни обещал, что он больше никогда не уйдет один надолго, сколько бы ни отвечал на невинные детские поцелуи, Кайт все никак не успокаивался.
Костер потух уже как четверть часа. Белая трава никогда долго не горит, не превращается в пепел и полностью скрывает следы от костра.
Ночную тишину рассек протяжный волчий вой. Чуть приглушенный, исходивший откуда-то снизу, в глубине леса, где царствовала Трясина.
- Я всегда буду возвращаться. Хоты бы к тебе, к примеру, - улыбнулся Оррлен и взлохматил Овну волосы. Волки из Трясины точно сегодня не выберутся, даже за убитым – уж слишком рискованно. А к утру они уже уйдут, выдрав у мертвого волка передние клыки. За клыки волка можно несколько золотых получить. А если еще и шкуру… Но со шкурой труднее, ни Клыка, ни ножа с собой у Овнов не было.
Мальчишка уткнулся носом в грудь черному Овну и протяжно вздохнул. Слезы кончились, и это не могло не порадовать мужчину. Беззащитный, со смешным слабым человеческим телом. Если скрыть рога, то и не отличишь от человека. И до сих пор еще маленький. И никому ненужный.
Да и послали его на верную смерть. Все-таки волк не в малине прятался и не нападал на Оррлена, волки звери мудрые, к сильным по одиночке не подходят. Этот сидел в ежевичных кустах недалеко от костра и уже готовился к прыжку, когда черный Овен бесшумно сломал ему шею. А если мужчина увидел серую тень мгновением позже, кто бы знал, что случилось. Может быть, Кайт побежал. Может быть, понял, что именно этого и хотели его хозяева, и остался бы на месте, с бараньим выражением лица смотря на свою приближающуюся кончину.
Конечно, если бы его вывели во двор и замахнулись топором, то сразу же поднялся бы бунт в общине. Кайт, хоть и был бездарным, но не являлся ни немощным, ни больным. И до старости ему далеко - еще лет сорок полагается скакать по полянкам и цветочки собираться. А волки… Волки – это, конечно, хорошая отговорка. Не смог убежать – значит, недостоин жить. Здесь Овны даже спорить не будут.
Тихое сопение рядом отвлекло Оррлена из мрачных мыслей. Улыбка снова осветила лицо мужчины. Рядом с ним, прижав руки к груди, спал Кайт – белый Овен с белоснежными волосами и небесно-голубыми глазами. Практически человек. Однако, никому не нужный. Кроме… кроме единственного в общине черного Овна?»
Полузвери, полулюди… После Войны их эксплуатировали вместо рабов-рабочих. Платили едой и ночлегом, но прав у них было меньше, нежели у людей.
Да кто заступится за то, что и в помине быть не должно? Овны должны быть мифами, как русалки, лешие и прочая нечисть, но нет, в воздухе они растворяться не желали, добровольно отдавать свои земли - тоже.
Единственное, что есть и должно быть – священные Волки, но год Волка уже прошел два года назад, и поэтому этих животных найти нелегко. Если только в лесу Богини, который казался простому народу райским садом.
И насколько волки не были священными, их шкура стоила двенадцать золотых монет. Даже если торговаться, то все равно заплатят не меньше десяти – все-таки они собираются не шкуру овцы на стену вешать, а дикого зверя с серебряной шерстью, которого богословила сама Богиня Вишневая – тут не побогохульствуешь и не пожалеешь денег. А за десять монет можно купить несколько хороших лошадей, породистых, выносливых.
Живой здоровый Овен в расцвете сил стоил одну серебряную монету. Дети – по несколько медных. Немощные, больные или достигшие возраста шестидесяти лет должны быть убиты хозяином. Правила просты, их легко запомнить.
Да и не каждый Овен доживал до шестидесяти.
Тело Ояши было покрыто короткой мягкой белой шерстью, хотя она больше всех из женщин-Овнов напоминала человека. Пухлые губы, красивые глубокие глаза цвета свежей травы, длинные пальцы на руках, заканчивающиеся крепкими ноготками, струящиеся водопадом по плечам рыжие волосы, пара прекрасных стройных ног… Сразу видно, полукровка. Да каким же надо быть иродом, чтобы заставлять такую красавицу работать? Тем более, прекрасно зная, что в её жилах течет красная кровь?
Впрочем, где бы Ояши не была – на ферме у хозяина или на пастбище со своим новым ухажером – ей там будет лучше. Недозволенно бабам одним по лесам шастать, где обитают волки. Не священные, обычные, матерые. Вечно голодные, с высунутым красным языком из зубастой пасти.
Странно, женщины-Овны, пусть не такие сильные, как мужчины, были быстрыми, шустрыми, лишенными неловких движений громоздкого человеческого тела. Как же их смогли загрызть? Они ведь еще и вдвоем были.
Таких обычно берут в круг и накидываются всей стаей, разрывают на куски в несколько мгновений.
Кайт задрожал скорее от страха, нежели от холода, хотя костер уже не грел. Языки пламени вместо того, чтобы с жадностью поглощать стебельки сухой травы, помогали карликовым деревьям и кустам отбрасывать жуткие тени, которые так пугали мальчишку.
Неугомонный хозяин. Отправил бы десятерых мужчин-Овнов – справились бы до захода солнца. И были бы и ягоды, и грибы, и даже золотые злаки. Ан-нет, пожадничал, оправил двух. Можно даже сказать одного с половиной. Оррлен-то сильный, ничего не боится, а Кайт… А Кайт даже тени собственной испугается, чего уж в лесу, где живых тварей полно. Что заяц, что волк, не знаешь, что у них на уме, тварей Богини.
И совершенно он не похож на Овна. Единственное сходство - рога. Ни шерсти, ни удлиненного зрачка, ни силы, ни даже присущей женщинам ловкости у Кайта не было. Как-то ему Айсек, глава общины, сказал, что он выбрал из двух рас лишь самое худшее: слабое человеческое тело и бараньи мозги. Сложно поспорить, особенно если тебе доказали, что с лунами ты не становишься ни умнее, ни красивее, ни опытнее в своем деле.
Белоснежный Овен подсел ближе к костру. Не греет, но светит, чертова Белая трава. Надо было вместо неё Желтой нарвать. Да отличишь в сумерках обыкновенную Желтую от Желтой Ядовитой, которая отличается от безопасной лишь тем, что роса на ней мутная? Да ни в жизнь.
Стоп. Надо успокоиться. Оррлен придет. Он просто пошел за дровами. Оррлен обязательно придет и спасет его.
А поужинать можно и теми ягодами, что в корзине. Все-таки они не зря полдня не разгибались, чтобы найти их. Точнее не разгибался черный Овен, все-таки у него и глаза лучше видят, и по запаху ориентируется легче. Кайт же сидел и выбирал недозревшие ягоды из корзины, которые должны были пойти им на ужин, но не пошли, так как были неловким движением раздавлены в сок. Придется забирать барские.
«А вдруг не придет?» - Кайт всхлипнул и закрыл лицо руками. А если волки и его настигли? Потом придут к костру – единственному освещенному месту на всей поляне?..
Нет, пока что нельзя плакать, он ведь должен хоть когда-то быть сильным.
- Ты чего разрыдался, белый? – послышался голос сзади, и через мгновение на плечи Кайта легли две широкие теплые ладони, покрытые мягкой короткой смоленой шерстью.
«Оррлен» - хотел уже обрадоваться Кайт и броситься на шею к пришедшему черному Овну, как рядом с ним упала огромная серая туша, от которой разило Смертью и Опасностью. Красный язык вывалился из оскалившейся пасти, выпученные, но уже стеклянные глаза, смотрела на белого Овна с ненавистью и лютым голодом.
Скоро от безжизненного тела будет разить Смрадом.
Кайт закричал бы, если в последний момент широкая рука не сдавила ему горло, перекрывая путь к кислороду.
- Не кричи, а то придут его товарищи, - рука пришедшего Овна снова вернулась на плечо мальчишке.
- Где ты нарвался на волка? – шепотом спросил белый Овен, испуганно прижимаясь к ноге Оррлена.
- Он притаился в кустах с малиной. Напал сзади и едва ли не загрыз, - черный Овен отцепил от себя мальчишку и сел напротив его, с другой стороны костра.
Оррлену было двадцать пять, он был старше Кайта ровно на пять лет и шесть лун. С немного вытянутым лицом, тонкими губами, узкими хитрыми глазами и неслабым телом он представлял собой идеал мужчины-Овна. Наверное, не одна женщина пыталась его охмурить. Наверное, даже Ояши, однако Оррлен не был увлечен ни в каких связях, так что было очень непросто рассуждать о том, как он относится к женщинам.
На все вопросы – черный Овен улыбался. Впрочем, увидеть его неулыбающимся – невозможно, он никогда не бывает серьезным.
Даже сейчас, после нападения волка, с его лица не слезала сияющая улыбка. Как будто тот был бесконечно счастлив.
- Я боялся, что ты не придешь, - Кайт склонил голову и тихо захныкал, уткнувшим лбом в колени. Теперь уже было можно.
Оррлен разлегся на мягкой траве, поглаживая белого Овна по спине. Тот не все никак не желал униматься, не поднимая лица с груди мужчины. Испугался, глупый мальчишка.
Сколько бы черный Овен ни целовал его в макушку, нашептывая всякие глупые нежности, сколько бы ни обещал, что он больше никогда не уйдет один надолго, сколько бы ни отвечал на невинные детские поцелуи, Кайт все никак не успокаивался.
Костер потух уже как четверть часа. Белая трава никогда долго не горит, не превращается в пепел и полностью скрывает следы от костра.
Ночную тишину рассек протяжный волчий вой. Чуть приглушенный, исходивший откуда-то снизу, в глубине леса, где царствовала Трясина.
- Я всегда буду возвращаться. Хоты бы к тебе, к примеру, - улыбнулся Оррлен и взлохматил Овну волосы. Волки из Трясины точно сегодня не выберутся, даже за убитым – уж слишком рискованно. А к утру они уже уйдут, выдрав у мертвого волка передние клыки. За клыки волка можно несколько золотых получить. А если еще и шкуру… Но со шкурой труднее, ни Клыка, ни ножа с собой у Овнов не было.
Мальчишка уткнулся носом в грудь черному Овну и протяжно вздохнул. Слезы кончились, и это не могло не порадовать мужчину. Беззащитный, со смешным слабым человеческим телом. Если скрыть рога, то и не отличишь от человека. И до сих пор еще маленький. И никому ненужный.
Да и послали его на верную смерть. Все-таки волк не в малине прятался и не нападал на Оррлена, волки звери мудрые, к сильным по одиночке не подходят. Этот сидел в ежевичных кустах недалеко от костра и уже готовился к прыжку, когда черный Овен бесшумно сломал ему шею. А если мужчина увидел серую тень мгновением позже, кто бы знал, что случилось. Может быть, Кайт побежал. Может быть, понял, что именно этого и хотели его хозяева, и остался бы на месте, с бараньим выражением лица смотря на свою приближающуюся кончину.
Конечно, если бы его вывели во двор и замахнулись топором, то сразу же поднялся бы бунт в общине. Кайт, хоть и был бездарным, но не являлся ни немощным, ни больным. И до старости ему далеко - еще лет сорок полагается скакать по полянкам и цветочки собираться. А волки… Волки – это, конечно, хорошая отговорка. Не смог убежать – значит, недостоин жить. Здесь Овны даже спорить не будут.
Тихое сопение рядом отвлекло Оррлена из мрачных мыслей. Улыбка снова осветила лицо мужчины. Рядом с ним, прижав руки к груди, спал Кайт – белый Овен с белоснежными волосами и небесно-голубыми глазами. Практически человек. Однако, никому не нужный. Кроме… кроме единственного в общине черного Овна?»