[kingmarionette]

фемТурция/фемДания. Сабля, товор, снег, песок, два мора и т.д. Проскальзывает фемТурция/фемГреция
как-то частично. я вообще не думаю, что это фемслеш. просто с фемками что-то

Садык оставалось лишь удивляться, насколько эта молодая девчонка могла быть безрассудной, чтобы кинуть вызов ей, Великой Османской Империи, которая заглатывала целиком страны и поменьше. Обычно, конечно, она не играет с детьми – уж слишком громкими были они и приносили одни лишь хлопоты, да и у неё есть свой еще невзрослый ребенок, который периодически заявляет, что не будет есть или, если Аднан повысит налоги, откусит себе язык и умрет. С одной стороны, выслушивать бредни воспаленного и неокрепшего мозга еще одной девицы не хотелось, с другой стороны, вызов был брошен не кем-то, а европейской страной. Этими чертовыми уродами, не ценящих её культуру и традиции, насмехающимися уродами, которые не верят в существовании Бога. Стоило не принять вызов, как такие, как Дания, начинают хвалиться, приписывая себе несуществующее могущество. А над ней, Османской Империей, европейские свиньи будут насмехаться.
Датчанка стояла перед Садык, грозно сверкая глазами и сжимая сразу двумя руками древко секиры. И тут же губы Аднан растянулись в кривой усмешке – вся сила девчонки будет вкладываться в удар, и ничего не пойдет в самооборону. Скорее себя порежет, чем других.
Другим фактором, который заставил Османскую Империю усмехнуться, являлось то, что Дания была закована в железо и утеплена по самое не хочу – в скандинавских странах холодно. А на территории Османской Империи жарко, и сейчас её враг уже изнемогал от жары, практически каждые пять минут стирая пот со лба. И мало того, что жарко, в своем железе, то есть доспехах, она не могла даже свободно двигаться.
- Возьми свои слова назад. Поклонись мне. И, может быть, я разрешу тебе уйти живой, - высокомерно начала разговор Садык, чувствуя к девочке лишь жалость. Такое же чувство она испытывала, когда её Греция порезалась клинком, которым и хотела убить свою хозяйку. Таких детишек и за врагов держать стыдно.
- Иди к черту, - выкрикнула датчанка, замахнувшись секирой.
Аднан, оказавшись в зоне поражения, хватило короткого взгляда, чтобы понять траекторию удара и вовремя отойти на шаг в сторону. Лезвие рубануло сухую землю, и Дания тут же его рванула на себя для следующего замаха. Её движения для Турции длились часы, и она не могла понять лишь одно – Дания выигрывала редко, но выигрывала. Каким, интересно, образом? Её противник привязывал самого себя к стулу и ждал, когда же она развернется всем корпусом, замахнется, а лишь потом рубанет?
Впрочем, сила удара была удовлетворительной – лезвие бы разрубило кость, что не скажешь о саблях Аднан. Сабли были остры, словно бритва, но даже при сильном ударе, они были не способны разрубить кости. К счастью Садык, этого никогда и не требовалось. Люди умирали и от потери крови.
Датчанка с любой ненавистью наблюдала, как Турция плавно уворачивается от её ударов, отвечая лишь едкими фразочками и иногда наставлениями. И последнее злило Данию куда сильнее. Её могут называть дурой, слабачкой, дубиной, но никто не смеет её учить драться.
Древко секиры выскользнуло из её потных рук, и оружие ушло в сторону, еле задев лезвием щеку Османской Империи. Садык подняла на Данию свои желтые глаза, и та поняла, что исход битвы уже решен – датчанка проиграла. Аднан решилась взяться за неё всерьез.

Османская империя долго крутила в руках шлем одного их мечников Дании. Шлем был из благородного металла, ценный, годный для того, чтобы быть трофеем в её зале. Что же касается самой датчанки – тут Османская Империя оказалась права, стыдно иметь таких врагов. И ведь она даже не ранила эту дуру, не угрожала. Просто серия простых ударов, и противник сама упала, сраженная не ею, а жарой. И стоило Аднан начать веселиться, так сразу в слезы.
- Ну что за дура, - усмехнулась Садык. Она поднесла шлем к своему лицу и заглянула в отражение. На неё посмотрела уставшая женщина, губы которой кривились в усмешке по привычке. И еще эта царапина на щеке с засохшей кровью…
- Кинжал мне, - громко сказала она и, получив его, провела по царапине еще раз, углубив её.

Греция сразу же бросилась к Османской Империи, быстрым взглядом осматривая её на повреждения, и ахнула, когда её взгляд наткнулся на еще кровоточащую ранку.
- Тебя ранили? Больно? Ты не умрешь? – она коснулась руки Садык и тут же отшатнулась, вспоминая, какими словами провожала её на войну. И, кажется, она еще должна быть в обиде из-за того, что Аднан приняла вызов этой блондинистой дуры. Как будто Греция не знает, чем они там, извращенцы, на войне занимаются.
Но несмотря на это, эта обида не помешала пробраться в покои Османской Империи и, уткнувшись в спину Садык, уснуть, так и не заметив, что практически сразу её заключили в объятья и прижали к сердцу.