[kingmarionette]

T6-66. Шизуо|Изая. Писать письма. Адресат и получатель не знают об истинных личностях друг друга.

Таинственная Канра представлялась Шизуо загадочной женщиной с приятной улыбкой и длинными красивыми пальцами, выводящими каждую букву. Том, кажется, говорил, что завитушки в почерке склонны мечтательным девушкам, буквы занимали едва ли треть строчки и были эталоном аккуратности. Не говоря уже о том, что бумага была розовой и надушена приятными женскими духами, от которых кружило голову и сладко сводило внизу живота.
И адрес, как всегда, был написан аккуратно и разборчиво, словно дразнящий намек на приглашение, но Шизуо слишком боялся показаться Канре. Девушка жила рядом с Икебукуро, можно было дойти пешком. Но если рядом, значит, она слышала о нем – Воплощении Насилия и самом опасном человеке в Икебукуро, который злился едва ли не из мелочей.
Но все равно воображение красочно рисовало, как он с букетом из красных идет к ней, готовый на все: звезда с неба, кровь врагов, полное подчинение. И она улыбается и принимает подарки, позволяя поцеловать свои руки, а потом и губы…
Уже четвертый месяц, как он получал письма от таинственной девушки, на которые он был бы рад ответить сразу, но каждый раз, стоило сесть за бумагу, как он понимал, как глупы его мысли. И все же он отсылал, после чего долго корил себя за это, представляя себе, как Канра, сидящая на белоснежном диване и длинном для неё свитере красного цвета, едва прикрывающим бедра, читает себя мысли и улыбается над его небогатым словарным запасом и неопрятностью почерка.
Но каждый раз он отвечала. И Шизуо тщательно проверял почту едва ли не каждый день, прекрасно понимая, что письма не могут приходить каждый день. Хотя бы раз в три дня, как минимум.
Больше всего не везло бедному почтальону, каждый день разносящему почту. В первый месяц переписки Шизуо и Канры, как и до этого, он даже и в кошмарном сне не мог представить, что когда-нибудь его судьба сведет хоть к какому-то общению с Хейваджимой Шизуо, о котором люди едва ли не со страхом шепчутся вокруг. Однако, последние три месяца показались ему самыми тяжелыми временами в его жизни.
- Есть что для меня? – угрожающе спрашивал Шизуо каждый божий день, нависнув над почтальоном.
Если не было письма, то могло случиться все что угодно. От запускания в свободный полет до попыток прибить дверью, и это далеко не минимум возможностей Шизуо.
Но если письмо пришло, то лицо Хейваджимы менялось: на нем появлялась легкая улыбка, и он осторожно забирал письмо, словно боясь нанести ему хотя бы малейший вред. Если бы почтальон узнал, что дома Шизуо еще долго не открывает конверт, через бумагу вдыхая запах надушенного письма, то он явно бы решил, что Хейваджиме нужна помощь. Хотя бы от психотерапевта.
Но внезапно письма прекратили приходить. На четвертый день, когда на почте не обнаружилось письма от Канры, многострадальный почтальон решил, что пора бы ему уйти на пенсию, и поручить свою работу новичку.
Ответа от Канры не было две недели.
«Она посмеялась надо мной? Решила, что я слишком настойчив? Неинтересен?»
Шизуо злился, гонял Изаю с особым рвением и не отставал от него даже тогда, когда Орихара убрался с его территории. В Икебукуро проявился дефицит холодильников, мусорных баков и дорожных знаков.
Все злили куда сильнее обычного, раздражали, будто что-нибудь сломать.
И когда Хейваджима отчаялся окончательно, долгожданный конверт скользнул под его дверь. Шизуо, чувствуя, как внезапное удивление сковало его тело, даже забыл о ритуале вдыхания долгожданного запаха письма, разорвал конверт сбоку и жадно впился сосредоточенным взглядом в письмо.
«Извини, Ши-сан. Я была подвержена нападению. Моя рука сломана, я несколько дней провела едва ли не в бреду, температура не хотела снижаться – настолько сильное воспале…»
Шизуо не стал дочитывать, чувствуя, как внезапный гнев сменился облегчением, а потом сильной тревогой за девушку. Хейваджима сложил конверт пополам и запихнул его в карман, проговорив про себя адрес Канры. Не так это далеко. Но слишком близко к блохе. Главное сдержать себя, и не погнаться.
Остановившись у фруктовой палатки, Хейваджима потянулся за бумажником и протянул купюру. Кажется, всем больным приносят что-нибудь цитрусовое, помогающее справиться с болезнью. Или просто для профилактических целей.
- Двадцать апельсинов, пожалуйста.
И Изая получит свое, если он посмел обидеть его девушку. Хоть раз утомлять её своей довольной мордой.
Квартира. Та. Точно та. Блондин достал из кармана конверт и проверил, после чего, собрав силу воли и желание помочь девушке в кулак и успев разозлиться на себя за стеснение и трусость, нажал на звонок.
Но в ответ ни легких шагов, ни щелчка замка, лишь тишина в квартире. В сердце Хейваджиме проснулось волнение. А если она тут не живет даже? Или подкралась незаметно и, увидев его, просто не решила открывать дверь, а если..?
- Сейчас открою, - пробурчал сонный мужской голос, и замок быстро щелкнул, позволяя двери распахнуться достаточно, чтобы Шизуо смог разглядеть человека.
Волнение лишь усилилось. Блоха? Блоха. Что он делает в квартире его Канры?
- А. Это ты. Извиниться пришел? – с насмешкой фыркнул Изая, переминаясь с одной ноги на другую и то и дело натягивая красный свитер на бедра. Голова перемотана, рука в гипсе, мешки под глазами и нездоровый даже для Орихары бледный цвет лица. И даже сильно похудел – свитер свободно свисает. Так бы, наверное, выглядела…
- Канра?..
На лице блохи появилось непонимание, но он тут же нагнул голову и не без интереса уставился на розовый порванный конверт в руке Хейваджимы.
- Ши-сан? Ты тот самый Ши-сан? – фыркнул он. – Я догадывался, что это ты. Ну, раз ты за меня так волновался. Проходи?.. Апельсины поставь на стол. Между прочим, у меня перелом. Мог бы и молочного прихватить, апельсины мало помогают быстрому срастанию костей.
Не понимая до конца, что только что произошло, Шизуо сделал несколько шагов и уставился на уже конверт. Образ милой Канры треснул по швам, оставив после себя горький след в душе и смущение.
- И я не верю, - продолжал информатор, сверкая перед Шизуо голыми бедрами. – Ты пришел к девушке с апельсинами. Цветы сильнее бы ударили по карману, чем гора апельсинов?
Все эти месяцы он переписывался с блохой. И над ним смеялись. Все, что он так трепетно полюбил в таинственной девушке, оказалось ложью, больной фантазией информатора.
Между тем его щеки коснулись теплые губы информатора, а здоровая рука обняла его за шею, притягивая Шизуо вниз.
- Разве это не хороший конец? Ты так не считаешь? – ухо Хейваджимы обожгло дыхание Орихары, а острые ровные зубки впились в мочку. – Все, как ты мечтал?
Хейваджима, помедлив, прижался губами к теплой ладони Изаи.